Милая, тебе снились такие сны, что ты в них буд-то другой человек? Такой сон мне приснился впервые. В нем я была Мариной Цветаевой (я уже слышу твой смех...) Да, именно ею. И жила я в каком-то старом и красивом доме с призраками. На мне было серое платье, а длинные волосы были заколоты сзади. У меня был сын. Только я его все никак не могла дозваться. Шла война. Было трудно с продуктами. И я должна уезжать с сыном во Францию. Собираю вещи. На чердаке нашла старый коричневый чемодан, куда сложила все черно-белые фотографии с дамами в красивых платьях, которые стояли под руку со мною. И все счастливо улыбались. Но я искала одну фотографию. И нашла – изображение Сонечки (безумно похожа на тебя была, а точнее - ты) под руку со мной. И глаза ее были такими таинственными и обреченными, а улыбка – с характером кошки... И осанка – такая гордая. Но чувствовалась в ней какя-то холодность и в то же время страсть. Нет, не любовь, а именно страсть... Только страсть... И ничего более... Ничего для меня. А для нее – цикл стихов – «Подруге», и «Повесть о Сонечке».
Охапкой ложу фотоснимки в чемодан, следом достаю из тумбочки – стихи и повесть о ней, после – нашу с ней фотографию, а сверху – паштет, хлеб, соль – для меня, и сахар – сладкое – для нее... И зову сына, а он не идет. Как буд-то и нет его, и не было. И знаю, что должна – к ней. И не нужен Париж. И Париж с ее Эйфелевой башней становиться ссылкой... Иду искать ее. Спускаюсь по лестнице, считаю ступени, буд-то отсчитывают шаги от жизни к смерти... И понимаю – она смерть. Она несет смерть. И приму я ее только из ее губ.
И я приму ее только из твоих губ, моя Сонечка!..