Между Альфа-Центаврой и …баром

Мы расстались где-то между Альфа-Центаврой, как она утверждала, и баром на тихой улочке Киева.
Впрочем, на тот момент, я и сам не был уверен, а была ли она. Или же это мой утомленный алкогольными парами мозг сыграл со мной шутку. Собственно, началось все именно с употребления хмельного напитка.
В тот вечер я решил пройтись по барам, где еще играли джаз или посетителей развлекали пока еще «живые» музыканты. Тем более  что жена с детьми на две недели уехала в маленький поселок у  моря, где жила ее тетка. Время есть, деньги не закончились, так отчего же не размять старые кости? Этим самым костям перевалило за сорок и найти им пару, что бы не пить в одиночестве среди друзей было сложно. Нет, невозможно. В итоге, спустя час бесплодных поисков я поехал сам. Сперва посетил маленький барчик в центре города. Там всегда было людно, но играл свой джаз-банд. Затем зашел сыграть на бильярде, даже немного выиграл. Пропустил стаканчик-другой пива в веселой компании неординарных личностей, которых не смущал ни мой возраст, ни отсутствие атрибутов, подчеркивающих принадлежность к их компании – серьги в ухе, длинных волос и куртки косоворотки. Затем, купив еще пива, решил пройтись по полузаспаным улочкам ночного города.
Обычно лето в Киеве теплое и ночь не успевает остудить асфальт и прогретый бетон домов. Даже деревья, кажется, хотят прилечь или сбросить бархат зелени, что бы было легче стоять на островках, выделенных им местными жилконторами.
Я стоял возле арки «Дружбы народов». Эта огромная металлическая радуга на склоне Днепра никогда не внушала мне уважения к ее архитектору. Как говорит мой старший сын – Арка – Большая железная хрень. Тем не менее, он постоянно приходит сюда с друзьями. Подомной расстилается зелень усталых кленов, а за ними темной, ленивой лентой течет Днепр. Издалека он поход на свежезаасфальтированную автостраду.
Я решил искупаться. До пляжа совсем ничего – рукой подать. Спуститься вниз, перейти мост и нырнуть в воду. Надеюсь, прохладную воду. С бутылкой пива в руке я стал спускаться вниз. Свет фонарей еле пробивался сквозь зеленую гущу, и дорожка была еле видна.
Где-то внизу под гитару завывали Unforgiven. За такую игру уши бы надрал, если бы хотел шуровать столько по раздолбаным ступенькам. На подходе к пешеходному мосту было пусто. Бабульки, торгующие семечками, давно видели сладкие сны, а мороженщики, еще не успевшие достичь возраста мудрости, сидели в кафешках со своими будущими женами. В целом мире до меня никому не было дела. И это было здорово!!!
Пешеходный мост я не люблю. Он напоминает мне тряпку, которую бросили сушиться на железные веревки. А ведь когда-то я красовался перед своей будущей супругой, переходя по металлическим створкам этого моста. Пешие русские горки. Но сейчас, при переходе каждый шаг вызывает его болезненную вибрацию. Как конвульсии умирающего.
Мой путь пролегал ровно посередине. Смотреть вниз не хотелось – темно. Я окинул взглядом набережную. Фонари, огни машин, домов, там, дальше, где листва не такая густая, проступает силуэт спящего города. Шум трамвая – последний, служебный рейс.
И тут я увидел ее. Прямо напротив меня. Она сидела на парапете, свесив вниз ноги, и смотрела в сторону речпорта.
Как то сложно описать свои чувства в тот момент. Страх. Мне стало жутко страшно, что я могу стать свидетелем самоубийства. Я абсолютно не знал как себя вести. Бежать за помощью? Просто бежать? А вдруг увидят? А если меня обвинят в убийстве? А что если... Заговорить? А вдруг я спровоцирую прыжок? Так я и стоял, боясь пошевелиться, дрогнуть или просто вздохнуть.
Я услышал щелчок, и лицо сидящей на парапете осветил огонек зажигалки. Она подкурила сигарету и уставилась на нее, словно та – само зло, но выпустить из рук или погасить не хватает силы воли.
Раз дымит – прыгать не собирается. Пока не докурит, естественно. Страх и паника начали прятаться за спину вездесущего любопытства, и я смог немного приблизиться к незнакомке.
В темноте довольно сложно рассмотреть человека. Тем более сидячего. Возле парапета валялся рюкзак, на нем сверху покоилась кофта. Обогнув препятствие, я подошел на расстояние вытянутой руки от девицы. Я как полный болван стоял и наблюдал за огоньком сигареты.
- Да не спрыгну я, не надо так дрожать, мост развалиться от вибраций вашей паники – она выкинула окурок в реку и медленно повернулась ко мне. Рассмотреть лицо не выходило, хотя к темноте глаза привыкли, но голос… голос был приятный.
- Я же сказала, что не спрыгну – ноги перелетели через перила, и девушка встала рядом со мной – прыгать вниз в такой кромешной темени – чистое самоубийство. Я похожа на самоубийцу?
- Да, немного – выдавить из себя хоть что-то было сложно.
Подхватив брошенные вещи и повязав кофту на бедра, девица направилась в сторону острова, а я побрел следом, совсем забыв, что хотел искупаться. Пройдя мост в гробовом молчании, она свернула к реке и, пройдя десяток метров, уселась на песок.
- Эй, Вы пиво открыть сможете? Если Вам не трудно.
Я спустился к ней, взял бутылку и вскрыл горлышко ключом.
- Не боишься сидеть здесь одна?
- Нет, – Коротко и ясно.
Она потягивала пиво, а я стоял и немог понять, что мне делать – дойти до пункта милиции, пусть последят за ней или пойти своей дорогой и не мешать.
- Умеете хранить тайны? - незнакомка повернулась ко мне и утвердительно кивнул. Во что, интересно знать, я влипаю.
Впрочем, в мою сторону она даже не смотрела. Рылась в рюкзачке. Затем извлекла спичечный коробок и протянула мне. Травка у нее там, что ли?
- Я нашла звезду. Правда – правда. И если Вы будете молчать и постараетесь не шевелиться – я верну ее домой.
Только психов мне не хватало, но коробок я взял и уселся на песок поближе к ненормальной. Она, не забирая у меня свое сокровище, осторожно открыла его. Сперва я ничего не увидел и с моего языка уже готова была сорваться колкость, но тут, в темноте, где-то на дне коробка я разглядел огонек.   Как будто где-то далеко мерцала маленькая звездочка.
- Правда, здорово? У меня в коробке целая вселенная, - зашептала девчушка. – А где-то в самом дальнем уголке горит самая прекрасная звезда. Но ведь это эгоизм – обладать целой вселенной, да и звездочке одиноко. Я долго уговаривала себя вернуть ее домой. Сегодня самая подходящая ночь для этого.
Я не стал уточнять, почему ночь самая удачная, ни откуда у нее вселенная в коробке. Мы просто сидели и смотрели на этот зеленоватый свет. Смотрели так долго, что мне стало казаться, что я падаю темноту, прямо к этой звездочке, и она растет, становиться ближе. Я отпрянул. Мимо моего лица, вверх поднимался зеленый огонек. Все выше и выше. А мы сидели и провожали его взглядами. Пока он не растворился на фоне ночного, затянутого облаками неба.
- Теперь она вернется к таким же, как она, и будет светить не только мне.
Девушка вскочила, схватила рюкзак и пошла к мосту. Но сделав пару шагов, остановилась и, вернувшись, протянула мне коробок.
- Сохрани. На всякий случай. Если найдешь свою звезду.
И пошла обратно. На самом мосту она обернулась.
- Знаете, а ей будет уютно. Здесь, между Альфа-Центаврой и баром самое уютное место.
Я молча сунул коробок в карман и проводил взглядом сумасшедшую обладательницу вселенной. Ноги жутко затекли, но я побрел домой, растирая покалывающие конечности. Уже на середине моста я поднял глаза и посмотрел на небо. Не знаю, где эта Альфа-Центавра, но среди облаков, затянувших все, вплоть до горизонта, мерцала над головой одна единственная звездочка. Нежно-зеленого цвета, или мне показалось.
А в коробочке я храню маленький изумрудик. Он выпал из кольца, которое я подарил жене, когда у нас родился первенец. Кто сказал, что человек не может своей вселенной, и своей, пусть маленькой, звездой? Главное, что бы она светила даже из-за туч.

20.12.2010