Я включаю свой любимый шрифт и прикасаюсь к клавиатуре. Она существует, в отличии от меня. Ею я пользовалась когда-то. Позитив в том, что она черная, немного в пыли, что и позволяет ей оставаться самой лучшей для меня. Что может быть лучше черного для меня. Черного – как символа поиска и пробуждения, мрака и вечной радости в агонии, черного как моей эмблемы печали. Я создаю ею слова и предложения, доставая их скальпелем из своего сердца, которое в тот же миг обновляется и наполняется взамен воздухом или лучше сказать ветром как одним из моих вечных спутников. Ветер, особенно ты мне нравишься под землей – в метро, когда так дерзко ведешь себя. Да чего там вести себя – ты такой по жизни, или, может, по смерти. Лучше – по жизнесмерти. Да, так лучше. 

  Я стою в метро и слушаю волны. Каждый раз они будоражат меня по – новому, так как жаждут новой реакции. Вечно им нужна моя новая реакция, они не хотят оставить меня в покое. И я не хочу оставить себя в покое, так как это будет убийством. Я знаю, что сегодня – мой последний день и начинаю всматриваться в лица людей, цвета и лампы, которые мне напоминают операционные. Я смотрю на черные пятна на лампах и вижу новые галактики, я знаю, что совсем рядом с ними. Я вижу каждую мелочь и реакцию людей, их стиль и жлобство. Слезы наполяют мои глаза оттого, что я вижу, как двигаются люди в последний раз. Мне все равно, как они это делают и зачем, что думают при этом. Они для меня сейчас живые манекены, которые не ценят и не любят ничего. Спасибо, мгновение. Я вижу вас и вижу перед собой Ангела Хранителя. Он резко со мной общается – прямо как я с ним, понимая, что только так можно задействовать эмоции, завядшие очень давно. Состояние агонии и желания физического насилия, ненависти к физическому миру, к своему телу и прочувствование этого последнего момента.

  … Привет, поезд.

По моим следам я пройду сама