Из окна струился серый безжизненный свет. И зимнее небо, при его подробном изучении, оказалось сплошь укутанным тёплым одеялом из облаков. Кристина тоже была не прочь завернуться в его пушистый краешек. Она зябко повела голыми плечами в пустой студии и сосредоточила своё внимание на хламе, сваленном в углу.
           — Целая мусорная куча, — подумала она, ощущая, как от холода предательски дрожат губы.
           — Вы замёрзли? Я ведь натопил помещение, — обратился к девушке молодой парень с бакенбардами. Это был художник.
           — Борис, а можно кофе? — попросила Кристина. Она задержала свой колкий взгляд на его лице. “И зачем мальчишки вечно отращивают себе, чёрт знает что на лице?” — подумала она, протягивая холодные, тонкие руки к дымящейся чашке.
Запах кофе... Его горький, одновременно пробуждающий и пьянящий аромат, согревал своим горячим дыханием её лицо и руки. Девушка сделала  глоток.
          — Что? Что со мной… происходи-и-ит? — пробормотала ватным языком Кристина, роняя чашку.
Раздался грохот, падающей табуретки…
                                                                                           ***                                             
           А в это время, на крыше одного заброшенного здания, находились два подростка. Они молча курили и смотрели вниз на прохожих. Один из них всё время нервно отколупывал старую, засохшую краску, а потом следил, как её рваные хлопья плавно слетают вниз. Другой — в красной, спортивной  куртке прохаживался то вперёд, то назад… Складывалось впечатление, что он обдумывает какое-то уже принятое ним решение! Решение созрело и просилось выстрелом наружу! Ещё несколько минут —  и оно окончательно взорвётся, не оставив своему обладателю абсолютно никакого выбора…
                                                                                           ***
           Кристина лежала на полу бледная и посиневшая от холода. Борис не на шутку испугался. Теперь,  помимо чувства робкого смущения перед девушкой прибавилось чувство страха! Он бросился за тёплым пледом, чтобы хоть как-то прикрыть обнажённое тело натурщицы.
           — Сколько?.. Сколько ей лет? Сейчас вызову скорую… А вдруг что-то не так?  Милиция?! Что они подумают? — нервничал вслух Борис. — Молодой, начинающий художник в пустом зале, заваленном всяким мусором, в компании с полуголой девушкой… Ещё совсем подростком… Мне — конец!
           Тем временем, девушка всё не приходила в себя, хотя дыхание становилось ровным, да и пульс прощупывался. А значит, больших причин для переживаний не было. Но её веки всё время нервно подёргивались, а губы сжимались, то ли от боли, то ли от каких-то страданий…
                                                                                            ***
             Очередной кусочек краски спланировал вниз с крыши. Подростки пристально посмотрели друг другу в глаза. Нить взгляда натягивалась, словно тетива, и её малейшее колебание могло привести к плачевной развязке.
            — Ну что, Андрей, тебя мучает совесть? — наконец не выдержал подросток в красной куртке.
            — Нет, — спокойно ответил тот.
            — И то, что она сейчас там… раздетая, перед каким-нибудь старым извращенцем! Это тебя тоже не волнует? —  задыхался парень от бешенства.
            — Да! И что с того? У неё одним больше, одним меньше, — равнодушно развёл руками безучастный собеседник.
            — Это ты! Ты её сделал такой! — подросток  в красной куртке вытирал слёзы рукавом.
            — Я? Ну конечно я! Но это не мешало и тебе с ней спать, Олег, — ухмыльнулся Андрей. — Как хорошо было нам всем вместе… Не правда ли? Зачем всё портить?
            — Я тебя ненавижу! — тихо пробурчал Олег.
            — Ха-ха-ха! — рассмеялся Андрей. — Ты ещё скажи, что хочешь меня уби-ить, — злорадствовал он, захлёбываясь собственным смехом.
            — Нет, не хочу, — спокойно ответил друг. — Не хочу, но собираюсь!
            — Да ты что? Совсем сдурел? Помешался что ли на этой Кристинке? Да у нас ещё знаешь, сколько таких будет? Тьфу! Я ещё лучше найду! Ох, заживём! — попытался подкупить его Андрей.
            — Да ты просто гнида! — холодно процедил Олег. — А таких гадов давить надо, пока не выросли и не напились чужой крови!
Если бы в это время кто-нибудь из прохожих поднял глаза на зимнее, холодное небо, а потом перевёл бы взгляд на зелёную крышу пятиэтажного заброшенного здания… Такой прохожий увидел бы, как две фигурки сплелись в прощальных объятиях…
                                                                                     ***
             Борис смотрел на девушку и не знал, что предпринять. Больше всего на свете ему хотелось оказаться сейчас в другом месте. Дача… Родители… Любимая собака… Костер и сухое потрескивание дров… Вдруг он понял, что попросту трусит: ведь по сути ещё ничего страшного не случилось! Пока…
            — Да, конечно, нужно просто вызвать “скорую”, вот и всё! — обрадовался он принятому решению. Борис быстро накинул на плечи пальто, как вдруг вздрогнул, заметив краешком глаза —  за окном пронеслось что-то красное! И полетело вниз… Человек?!
Лоб художника покрылся капельками холодного пота. Девушка на миг замерла и больше не подавала никаких признаков жизни. Он протянул руку к телефону, машинально набирая номер… Пальцы всё не слушались…
          03… 03… 03…
                                                                                     ***
           Твои колючие снежинки. Тихо-тихо… Они ложатся мне на сердце и тают… Тают… Ты всегда так смотришь! Можешь уколоть! Из-под тёмных бровей и пушистых ресниц сверкает недоверчивой глубиной красота твоих глаз. Твои снежинки… Почему я их всегда так называл? Ты обжигала меня своим холодом… Я пытался тебя согреть… Заглянуть  в твою душу через окошко чёрных глаз, но всякий раз ударялся об их ледяное дно… А может быть мне только так казалось? Ты умела… Ты была нежна… И с ним… И со мной... С нами… Зачем мы затеяли эту игру? Простишь ли нас? Меня? Иногда мне казалось, что ты искала у меня защиты… Или заботы? Но стоило мне провести рукой по твоим волосам, будто по ночному небу, как ты пугливо включала дальний свет своих холодных звёздочек… Может быть, когда-нибудь мы всё-таки станем ближе? Кристинка, ответь!
           — Смотрите, паренёк разбился! — вдруг раздался  чей-то голос.
           — Ой, бедненький! — заголосила какая-то старушка. — Такой молодой! Совсем ещё воробушек!
                                                                                   ***
             Они столкнулись у выхода из того самого заброшенного здания. Парень в черном пальто и подросток с безумным взглядом преступника. “Тук-тук-тук!” — быстро-быстро стучали от страха их сердца. “Тук-тук-тук!” — нервным речитативом отстукивала алая жидкость в их висках. Тугой петлёй перехватывало дыхание. Пересохло в горле: “Это гонка… Успеть бы обойти судьбу на повороте… И скрыться… Зрачки сузились… Прицел… Внимание…” Они посмотрели друг на друга адреналиново-ошалелым взглядом и понеслись дальше, каждый своей дорогой.
           — Неужели это он?! — истерично билась мысль Андрея о стенки его черепной коробки. — Больше некому… Значит — он тот самый художник! Зря ты так, Олег… А куда это он бежит? Где Кристинка… И что с ней? Олега не вернёшь… Как же она теперь одна то будет?!
Те же мысли накинулись и на незадачливого художника: “Что же будет с бедной девушкой? Не зря ли я оставил её, поддавшись панике?”
                                                                                  ***
             Андрей перешёл на шаг…  Он замотал лицо шарфом, пряча глаза от прохожих. Хотя на самом деле ему хотелось спрятаться в первую очередь от самого себя.
            — Да ты просто гнида… Гнида… Гнида,  — снова и снова отзывались гулким эхом последние слова друга.
Он расстегнул куртку, подставляя зимней стуже свою семнадцатилетнюю душу.
            — Гнида… Гнида… Гнида… — тихо шептал себе под нос Андрей. —  Нет! Я даже не гнида… Если бы… Теперь я — убийца единственного друга!
           Тем временем вечерело. Подросток спустился в подземный переход, чтобы перейти на другую улицу. А в это время он чувствовал, как его обледенелое сердце раскалывается на трещины — одна… две… три… Он сбросил с себя куртку.
           По переходу пробежали две девчонки ЭМО в чёрно-розовой одежде. Андрей проводил их равнодушным взглядом, он не хотел искать у них убежища. Вдруг за поворотом он услышал чей-то голос, распевающий под гитару. Беглец свернул за угол и увидел трёх подростков, одетых в чёрные балахоны с изображением Виктора Цоя. Андрей поморщился, так как никогда не увлекался этой музыкой, считая творчество рок-кумира устаревшим. Но тут он присел на корточки рядом с ними, закрыл глаза и стал слушать:
“За окнами солнце,
За окнами свет —
Это день!
Ну, а я — всегда любил ночь…
И это моё дело — любить ночь,
И это моё право — уйти в тень…”
Тут юноша понял, что и в его жизни наступила ночь. Ему стало страшно… Страшно, как в детстве, когда он боялся темноты… Казалось, что ночные тени вот-вот оживут и снова зазвучит голос Олега…
А в это время чей-то молодой голос продолжал петь малоизвестную песню Виктора Цоя “Ночь”:
“Я люблю ночь за то,
что в ней меньше машин,
Я люблю дым и пепел
своих папирос…”
         “Подземный” певец явно старался передать энергетику песен Цоя. Андрей снова закрыл глаза и почувствовал, как от холода немеют руки и ноги… Он увидел, как вечно молодой рок-певец стоит на сцене, всматриваясь в толпу чуть подведёнными карандашом глазами… Как он схватил своей жилистой рукой микрофон, встряхнул смоляными волосами и запел легендарным голосом:
“И эта ночь и ее электрический свет
Бьет мне в глаза,
И эта ночь и ее электрический свет
Бьет мне в окно,
И эта ночь и ее электрический голос
Манит меня к себе,
И я не знаю, как мне прожить
Следующий день…”
           Следующий день? Семнадцатилетнему подростку казалось, что у него уже не может быть следующего дня… “Да и почему он должен быть? Вот у Олега, например, его уже не будет никогда!”
            — Эй! — кто-то тормошил его за плечо. — Очнись! Да ты совсем замёрз, парень! И, кажется, бредишь! Идем-ка к нам, отогреешься!
                                                                                          ***
           А в это время одна девушка обращалась к Олегу:
           — Я слышу тебя! И таю… Таю на твоих бескровных губах, потому что падаю пушистыми снежинками с хмурого и клочковатого неба… Это мои слёзы по тебе! Они замёрзли! Ты не должен был меня оставлять… Что я теперь буду без тебя делать?
           — Девочка в коме, — вдруг раздался чей-то голос.
Кристина, будто сверху, увидела человека в белом халате. Это был мужчина лет сорока. Он снял очки, протер их носовым платком.
           — Но Вы можете к ней приходить, — добавил он. — У неё ни близких, ни родственников. Вы вообще — единственный, кто поинтересовался судьбой этой девочки.
           — Да… Да… Я буду к ней приходить! Каждый день… Можно?
           — Да, пожалуйста, — развел руками доктор. — Может быть, так она скорее придет в себя!
Стеклянная дверь захлопнулась, и врач проводил взглядом  молодого человека в длинном  чёрном пальто.
                                                                                         * **
            — Новый Год на носу! — уныло подумал Андрей. — Где же Кристинка? Надо бы её разыскать!  Хотя бы как последний долг перед Олегом…
           Он вышел на улицу, попрощавшись со своими новыми друзьями-киноманами.
           — Я за сигаретами, — сообщил он.
С чёрного и немого неба упали ему на лицо белые крошки. Он вдохнул свежий морозный воздух, словно проводя обряд самоочищения…
         — Где ты? — подумал Андрей.
Снова открыл глаза, подошел к маленькому киоску на углу. Купил сигареты. Затянулся. Потоптался на снегу, рассматривая прохожих: сегодня что-то влекло обращать на них внимание…
           — Ха-ха-ха, — послышалась из-за угла чья-то радость. 
Андрей вздрогнул. Слишком знаком был ему этот смех и его мелодия серебряных колокольчиков!
           — Ха-ха-ха! — вторя колокольчику, переливался мужской голос.
И вот из-за угла показалась пара молодых людей — девушка с когда-то холодными и колючими глазами и парень в чёрном пальто. Теперь из её глаз лился теплый свет, а на  тонких губах играла озорная улыбка, заставляя дрожать их от счастья! Парень с бакенбардами заботливо её обнимал и  бережно прижимал к себе.
           — Я опоздал, — подумал Андрей. — Я уже никому  не нужен.
           —Ты никуда и не спешил!, — ответил ему из пустоты голос Олега. Ответил из бесконечности…
           —Да! — согласился он. Андрей натянул на голову капюшон, плюнул под ноги прохожему и побрел по заснеженной дорожке, куда глаза глядят…

30декабря 2009год