Жалкое сухое, желтое как воск, тело лежало на бессмысленном ложе, на давно уже умершем ложе. Выцветшие одеяла окутывали еле теплые исхудавшие руки и кисти, пальцы которых похожи скорее на когти хищной птицы, чем пальцы человека. Сухие коричневые волосы походили на припавший пылью гербарий. И лишь полузакрытые глаза, прозрачные и чистые как вода, отражая в черных зрачках маленький мирок тесной грязной комнаты, смотрели в пустоту не моргая. Грудь почти не поднималась, дыхания не было слышно, но он еще жил.
Голова болела сильно, но боль была привычной и старик уже почти не ощущал ее. Он уже не слышал окружающий мир, только смотрел на него своим немигающим безразличным взглядом, смотрел в одну точку, ему этого хватало.
Тишина постепенно переростала в приглушенный гул наполняя все пространство. Слабый дневной свет грязного окна растворялся в сером мраке комнаты, смешиваясь с ним и превращаясь в однородную слепую массу. Глаза ничего не видели, а тело больше ничего не воспринимало из окружающего его мира.
Голова начала кружиться и старик провалился в холодную полудрему…
Вот он видит ослепительно красивую молодую женщину в белом сарафане, которая радостно улыбается, наклонившись к нему и что-то говорит. Черные пряди роскошных шелковистых волос накрывают ее белоснежные плечи и плавно покачиваются в воздухе. Он тянется к ней ручками и радостно что-то кричит ей. Нежные, теплые, мягкие ладони подхватывают его и прижимают к груди, ее губы целуют его головку. Его подбрасывают в воздух, в желто-солнечное небо, в теплое ласкающее небо и все вокруг начинает кружиться в радостном звонком смехе. Он смотрит вверх запрокинув голову и видит ослепляющее солнце, теплое родное солнце…
Застыв на миг в пространстве, он закрывает глаза и сразу же все исчезает. Старик проваливается вновь, и вот перед ним, потупив взор, стоит круглолицая девушка. Весеннее солнышко рисует ее силуэт на фоне весеннего парка, легкая прохлада тающего снега отражается на ее нереально белых щеках, тронутых нежным румянцем. Он сжимает дрожащей рукой ее воздушно-невесомую, такую же белоснежную ладонь. Пахнет мокрой корой и еще чем-то. В воздухе витал ЕЕ аромат и запах весны…
В экстазе бешенное, но уже слабое сердце колотилось о каменеющее тело все быстрее и быстрее, когда вдруг внезапно старик почувствовал мощный удар под дых. Чья то холодная, но крепкая рука сжала его сердце с чудовищной силой, как будто тисками. Тело сразу же охватила беспомощная слабость и старик вдруг ощутил, что он еле стоит на ватных ногах, по его небритому лицу потоком текут горячие слезы, заливая белый воротник поверх черных одежд. Прибитая дождем листва кладбищенских осин не шумела, все молчало, отдавая, казалось, последнее уходящему в мир иной человеку.  Мужчина в черном стоял возле свежей могилы, обильно усыпанной еще новыми, но уже мертвыми венками. Там, под землей, навсегда остался самый дорогой и родной ему человек. Человек, подаривший ему жизнь…
Сквозь слезы, которые размывали окружающий бледный мир, он уже не видел ничего.
Холод скользил по телу и мрак, клубясь подобно дыму, окутывал его, бережно увлекая его куда-то, все дальше и дальше…
…
Карета подъехала к роскошным вратам в черных железных кружевах, и молодой человек вышел из нее, бережно опускаясь лакированной туфлей на выложенною камнем дорожку. Вечерний воздух поил свежестью влажного летнего сада. Лакированные черные туфельки ступали по блестящему камню дорожки меж молодыми яблонями с зелеными, но ароматными плодами, которые еле поблескивали в сумраке вечера. В похожем на дворец особняке горел свет и были слышны голоса и женский смех. Молодой мужчина в шикарном черном костюме и лакированных туфлях поднялся по белых мраморных ступенях к широко распахнутым дверям. Кто-то сказал: «Вас уже ждут.»
Войдя в огромный зал, мужчина замер и оглянулся: чудовищно большой позолоченный канделябр щедро сеял на присутствующих лучами тысячи ярко-желтых свечей. Высокий потолок зала глотал звуки музыки и смех, не выдавая эха. В высоких фарфоровых вазах на полу сотнями стояли алые розы. В воздухе витал их аромат, а также запах шампанского и женских парфюмов, и еще что-то…
Войдя, мужчина сразу и не заметил, что все разговоры и смех присутствующих дам, а также приглушенная музыка внезапно стихли. Люди смотрели на него молча. Мужчина стоял в центре зала, окруженный немигающими взглядами прекрасных дам в вечерних платьях и нарядных мужчин в не менее прекрасных смокингах. Угнетающая тишина золотого зала начинала давить на него. Что-то было не так. Они что-то знали. Он хотел было обратиться с вопросом и уже немного протянул вперед правую руку, как вдруг, грянула громкая красивая мелодия и, как по команде, почти синхронно пары закружились в танце. Играли скрипки и гремел рояль, и пары молодых людей, сжимающих друг друга все сильнее, кружились все быстрее и быстрее под канделябра золотом огней. Мужчина все еще стоял в центре зала, а краски вокруг начали перемешиваться все быстрее в ритме танца. Они вращались вокруг него: алые, золотые, черные, темно-зеленые, коричневые и темно-синие. Круговорот усиливался, постепенно захватывая молодого человека, который тоже, в свою очередь, начинал кружиться.
Мраморный пол под ногами начал уходить куда-то, как вдруг кто-то взял его под руку, выдернул из вихря и, резко повернув к себе, обнял за спину. Перед ним возникла прекрасная женщина в роскошном платье, ярко-красном с черным. Удивительно, но она была ему чем-то близка. Она пахла так знакомо и так неуловимо одновременно. Ее глаза он знал и видел тысячи раз, они были так нежны и так красивы. Ее черные волнистые волосы тяжело спадали на нежнейшие плечи. Она увлекала их обоих в этот танец, крепко держа его в своих объятиях. Они кружились все быстрее и красавица прижималась все ближе и ближе к нему. Он уже слышал, что ее сердце бьется в унисон его собственному, все сильнее, все быстрее, все резче. Все вокруг смешалось в оглушающий шум оркестра и свет вокруг померк в одно мгновенье, когда она прижалась к нему и шепнула на ухо: «Тебе пора. Пойдем, любимый.» …
Из закрытых глаз слеза скатилась по морщинистой коже лица и старик вздохнул, в последний раз.