Небо начало таять-таять и превратилось в комнату с покосившимися досками. Все верно – подумала я. Все верно. И пошла к выходу. Здесь мне больше делать нечего.

     Я вышла в коридор, дверь в комнату закрылась. Директор цирка смотрел на меня заметно подобревшими газами, сложив руки на груди и обперевшись о стену. Чех подбежал ко мне и выпучив глаза настолько, насколько это можно было, спросил: «Ну, что?». Я улыбнулась. Как-то тепло мне на душе стало, хорошо. «Все нормально». «Вот так вот – все нормально и все? А как глаза у страха? Ты заглянула в них? И что?». «Заглянула» - ответила я и улыбнулась. «Все хорошо и все не так страшно». Директор цирка подошел к нам ближе и сказал: «Теперь очередь кота. Ты готов?». Чех не очень уверено кивнул. «Твоя дверь находится в самом конце коридора. Здесь недалеко». Мы с Чехом отправились следом за ним. Кот держал мою руку и я чувствовала, что он нуждается в моей поддержке. «Не переживай, все будет хорошо. Главное, чтобы ты все понял» - сказала я и немного сжала его лапу. «Вот она. Твоя дверь». Она была такой же, как и остальные. На ней была надпись - «Изгой». Чех посмотрел на дверь и спросил: «Как же я дотянусь к глазам? Они так высоко». «Мое дело маленькое – привести тебя сюда. А дальше - сам» - ответил на это директор. Я аккуратно взяла Чеха на руки и его морда оказалась на уровне нарисованных глаз. Он прижал уши и прислонился к двери.

     Как только он это сделал, я увидела то, что было в комнате. А точнее, я очутилась там. Это была моя квартира, моя комната. Мне было довольно уютно, диван, на котором я сижу, закутанная в пледик у окна. А за окном дождь. Приятно так. А в углу сидит Чех, а рядом наматывает круги котенок из метро. Бедненький такой. Чех дрожит и чуть не плачет. Я сижу и жду, когда же появится девочка, но девочка, похоже, и не собиралась появляться. А чужой кот начал бить Чеха по морде. Чех не сопротивлялся почему-то. И я услышала его мысли. Так интересно, он слышал меня раньше, а я его нет. А теперь и могла. Вот, что я подслушала: «Вот стану я таким, без хвоста, усов, облысею, и перестанут меня гладить, чесать и укладывать спать на одеяле. Будут укладывать меня спать на коврике у входной двери. Я от неласки умру. И никто за мной не заплачет даже…». Я вскочила с дивана, что же это моего кота мучают, а я сижу на диване и наблюдаю за этим? Я аккуратно отодвинула ногой чужого кота, который растерянно посмотрел на меня, но подчинился и отошел. Взяла на руки Чеха и обняла его крепко-крепко, прошептав: «Что же страх у тебя такой? Разве я тебе давала повод бояться такого? Я тебя люблю таким, и не дай Бог с тобой что-то случится – я буду тебя все равно любить. Без усов и без хвоста. Не будешь ты никаким изгоем. Буду тебе еще больше внимания уделять впреть»… Чех прижался ко мне, а чужой кот ушел в стену. «Пойдем, Чех, отсюда. Нам пора. Да и карасики в магазине заждались». Чех повернулся ко мне и сказал: «Спасибо тебе». А потом добавил: «Но только не карасики, а карпики». Я улыбнулась ему, кивнула утвердительно и вышла в коридор.

     «Я так понимаю, что у вас все нормально. Отлично. Тогда пора нам прощаться» - сказал директор цирка, мило улыбаясь и протягивая руки к Чеху. Я увернулась. «Я вам Чеха не оставлю. Я его забираю с собой» - резко ответила я. Чех спрыгнул на пол, поднял ко мне свою мордочку и грустно-умеротворенно сказал: «Нет. Назад ты сама. Я тебя встречу дома, на кухне, на четырех лапах. Я не смогу с тобой говорить так, как говорю сейчас. Но мысленно – всегда. А, еще. Все корма, купленные тобой раньше – я выбросил. Поэтому буду ждать тебя голодный у пустой тарелки» - и хитро улыбнулся. Ну и кот у меня, подумала я. «Спасибо, что помогли нам» - я протянула руку директору, чтобы пожать. «Не за что меня благодарить. А церемонии – ни к чему. Главное, что у тебя в мыслях и  сердце. Рад очень рад, за вас. Пойдем, я тебя проведу к выходу». Я повернулась к Чеху: «Жаль, что ты не будешь со мной говорить так же, как сейчас. Как бы там ни было, ты мне стал еще ближе. Встретимся дома. И спасибо тебе тоже». Чех поклонился. Он не совсем такой, как все, кого мы встретили. Он против церемоний ничего не имеет. Я пошла за директором, и он показал за углом (угол, которого сначала и не увидела в полумраке) красивую дверь. Даже стражники были. Но они спали… «Тебе в эту дверь. Думай о хорошем». «Спасибо» - ответила я, открыла дверь и вышла во дворе, рядом с местом, где я работаю. Я обернулась, но ничего и не намекало о том, что здесь должна быть дверь. Смеркалось.

     Так, мне нужно домой. Но вначале зайду в магазин, что рядом с домом. А сейчас – на маршрутку. Думай о хорошем! Думай о хорошем! - пелось мне про себя, и я улыбнулась. Подошла к дороге. Подъехал микроавтобус, по номеру только я поняла, что она едет по моему маршруту. Захожу, сажусь. Смотрю, в салоне только одна девушка и водитель, который весело говорит по телефону. Так, никуда не спешим, я так поняла. Но мы все-таки поехали. Медленно, правда, очень медленно. Через метров десять снова останавливаемся. Стоим. И неожиданно начинает играть музыка. Водитель поворачивается и спрашивает у девушки, а потом и у меня, не у нас ли играет музыка. Мы молча отрицательно покачали головами, как неваляшки. И увидев, что заработало радио, водитель радостно воскликнул: «Это же радио мое заработало! Два года молчало, а это заработало! Кто из ваз, мои пассажиры, заказал? Не признаетесь? Ну и ладно. Все равно, спасибо». А музыка! Я так люблю такую музыку – Элвис, Армстронг, Синатра… К нам решила присоединится еще одна пассажирка – еще одна девушка. Что-то мне это все начинало казаться подозрительным. Неужели все еще не закончилось? Девушка, которая зашла только что, села рядом со мной, но то, что мы никуда не ехали, показалось ей странным. И то, что играла громко музыка (и еще какая!), был выключен свет в салоне, водитель никуда не спешил – он подпевал и отбивал ритм о торпеду. Все это, видно, казалось девушке очень странным (она просто не знает, что такое – странное!) и нагнувшись ко мне, спросила: «А он вообще куда-то ехать будет?». Мне хотелось улыбаться. «Да» - радостно ответила ей я. «А почему он такой веселый?» - указывая головой в сторону водителя спросила она. «Настроение хорошее!» - ответила я. Водитель обернулся к нам, пассажирам, и спросил с улыбкой (кого-то мне эта улыбка напоминала): «Музыка всем нравиться?». Я, практически, закричала: «Да! Нравится!». А девушка, что села рядом, немного отодвинулась, подумав, наверное, что в дурдоме сегодня выходной. Водитель мне подморгнул в зеркало заднего вида и сказал: «Тогда поехали!»…