Дверь заскрипела, и вошел он – директор. Он прошел мимо нас, не предложив нам присесть. Я уже поняла, что с гостеприимством (кое они называют - церемонией) – у них не сложилось. Но даже Чех не сел на кровать, что он сделал на кухне у женщины с мышиным хвостом. Партком сел на стул возле стола, закинул ногу на ногу (что же им так всем нравится так сидеть?) и сказал: «Ну, что, ко мне пришли?».

     «Пришли – не пришли. Но вы меня сюда притянули за руку» - смело ответила я (Боже, как пионер на допросе). Чех завилял хвостом и замялся на задних лапах (он последнее время, все чаще стоял на двух, а не на четырех лапах). «Это вы так думаете» - ответил партком, пристально смотря мне в глаз. «И думаете – не верно». Мне казалось, что из него наглость просто торчит острой щетиной и она дотягивается до меня, создавая, таким образом, дискомфорт. Он вторгался колючками в мое личное пространство. Ух, мороз по коже. «Спросите почему, вы мыслите неверно?». Я кивнула. «Потому что в любой момент вы можете уйти. Хоть сейчас. Прошу. Дверь не заперта. Арирвидерчи». Я было дернулась в сторону выхода, но остановилась. Да. Я же к нему шла. Вернее меня к нему отправила женщина с мышиным хвостом. А к женщине привел Чех. Я на него покосилась. Кот стоял и смотрел в нарисованное окно так, будто за ним был звездопад, от которого нельзя было оторвать глаз. Хитрюга. Так это ему сюда нужно было, а не мне? Чех ответил моим мыслям: «Не только, но и мне» - и робко улыбнулся, но сразу же спрятал свою улыбку и стал серьезным. «Так вы остаетесь или уходите?» - спросил партком. Я снова посмотрела на Чеха, а он на меня большими, как никогда, глазами, ищущими сочувствия. «Остаемся». «Ну вот, видите. Я же говорил, что все от ваших желаний и стремлений. А вы – притащили, держите. Присядьте на кровать, если хотите». Мы присели, я удивилась, что не обошлось без элементарного гостеприимства.

     «И так. Знаете ли вы точно, с чем вы пришли сюда?». Я было думала, начать снова историю, что я рассказывала женщине с мышиным хвостом, но передумала. «Нет» - ответила я. «Я знаю…» - робко и взволнованно произнес Чех. Я удивленно посмотрела на него. Ничего себе, скромный кот – «я так же слеп, как и ты». В этой всей истории только я и слепа, получается. «Я слушаю тебя» -ответил директор более дружелюбным голосом. «Страх. У меня есть страх». «Дальше можешь не продолжать. Я знаю. Главное, что ты не боишься об этом говорить. От этого он становится слабее. Пойдем, посмотрим, что можно сделать».

     Директор цирка встал со стула и подошел к шторке, за которой, по моим предположениям, должна находиться еще одна комната (может и не одна, конечно). Он отдернул ткань и зашел в темноту. Через секунду выглянул и спросил: «Что сидите? Будете заходить или нет?». Ах, да, никаких церемоний. Интересно же, что там. Мы вскочили с Чехом быстренько рванулись в…. Это был коридор, тускло подсвеченный каким-то светом из пола. Директор молча стоял, наверное, ждал, когда мы заговорим, после того, как все рассмотрим. Любопытство – страшная вещь. Когда глаза привыкли я увидела множество дверей. На каждой была нарисована фигура (может и человеческая) завернутая в черную ткань. Так завернута, что видны были только глаза. А глаза велики (ведь даже при таком освещении они были видны) и страшны. Чех стоял с обреченной мордой. Когда я все рассмотрела, то спросила у директора (парткомом его называть уже не хотелось): «Как Чеху помогать будем?» «А тебе – что не нужно? У тебя что, нет страхов?» - спросил с улыбкой господин Крокодил (так сейчас мне больше нравилось называть его про себя). «Да так, может мелкие. Не думаю, что есть что-то серьезное» - отмахивалась я. Господин Крокодил улыбнулся. «Ага. А вот видишь все эти двери? Это все твои страхи и сомнения. Всем страхам в глаза ты посмотреть не сможешь, да и ни к чему. Например, есть у тебя страх высоты. Ну есть он и что? Он же тебе жить не мешает? А есть другие, которые, как заноза. Ноют-ноют. Только где, сама не можешь понять». Можешь почитать. На каждой двери, внизу есть подпись страха, который сидит в комнате за дверью. А Чех. С Чехом поговорим позже. После тебя. Так будет лучше».

     Я выслушала все. И молча направилась читать надписи. Так, «Противоречивый Страх быть одной», «Противоречивый Страх быть с кем-то», «Страх быть хуже, чем думают близкие», «Страх тараканов», «Страх быть хуже, чем кто-то», «Страх высоты», «Страх перед экзаменами». У последней двери не было глаз. Я улыбнулась. А директор цирка, наблюдавший за мной, сказал: «Этот страх усыплен. Его сейчас нет. Но он в какой-то период жизни, может снова ожить». Ясно, подумалось. Но вряд ли. Учиться в институте? Нет. Достаточно. Читаем дальше: «Страх непонимания». «Все достаточно» - сказала я. Что толку, что я буду это все читать? «Ты права. Ты должна знать сама о своих страхах, и не отрицать, что они существуют. Это нормально. Ведь значит, что ты живешь. Что-то из твоей жизни уходит и страх пропадает. Как со страхом перед экзаменом. А если живешь – страхи есть. Давай пойдем-ка, на мой взгляд, к одному из главных. Это – «Страх быть с кем-то». Я почувствовала себя угнетенной, но пошла вслед за директором цирка. Так и есть. Сказка на этом закончилась. Начались суровые будни. Есть у меня такой страх. «Теперь тебе нужно признаться себе в нем». «Призналась уже» - вздохнув, сказала я. «И посмотреть ему в глаза» -добавил господин Крокодил...