Хорошо, подумала я. Но не молчать же. «В каком классе ты учишься?» - задала я очередной вопрос. Чех зашипел. Я умолкла, а девочка насмешливо (или мне только показалось) улыбнулась глазами. «Пока молчи» - строго приказал мне кот. Да, ну и дурдом, подумала я. Кот, который мне уже приказывает, девочка, такая загадочная, что я прямо не знаю, что и подумать…

     И тут она заговорила (свершилось чудо!). «Дитя, я знаю, с чем ты пришла ко мне. А ты – знаешь?». Девочка, которая называла меня «дитя» вызвала у меня недоумение, а потом непонятное неприятие. Невосприятие ее. Не укладывалось у меня это в голове, чтобы девочка ТАК со мной говорила. Я промямлила: «Честно, сама точно не могу сказать»… Девочка, было видно — расстроилась. Она как-то нервно вскочила с табурета, открыла самую большую тумбочку в кухонной мебели и влезла в нее. Я замерла. Чем дальше – тем больше это все походило на сон больного человека. Я хихикнула. Зато Чех, видно, чувствовал себя, как в своей тарелке. Затем открылся холодильник и оттуда вышла (ха, вышла… как сказать еще) женщина лет сорока, с выбеленными короткими волосами, но малюсенький хвостик все же у нее был. Слава Богу, хвостик был всего лишь из волос (а не рос из копчика, например). Лицо у нее не было испорченно пластическими операциями… Но что-то в нем такое было. Глаза. Глаза у нее были молодые, блестящие, игривые и совершенно без признаков старения, в отличие от кожи лица… Взгляд не может исправить хирург, разве только тот, что сидит в тебе. А  осанка – царская, можно сказать. Она стряхнула иней с волос (в холодильнике насыпался, наверное) и села на то же место, где сидела девочка. Я все так же молчала. «Так тебе легче?» - спросила она у меня? Я молчала. «Легче так воспринимать меня? А то девочка никак всерьез не воспринимается. Мы все мыслим стереотипами. К сожалению. Шаблонами и стереотипами. Жаль.». Зря она думает, что мне так легче. Да, действительно – легче. Но странное исчезновение и появление, кое я видела своими глазами – все меняет. «Ладно. Давай к делу. Так ты знаешь, с чем ты пришла ко мне?». Немного помолчав, я все же ответила: «Так, что-то в жизни у меня не складывается. Но я никогда не видела никаких проблем в себе из-за этого. Вот Чех, то есть – кот, сказал, что поможет мне. И если быть честной совсем до конца – он мне не дал выбора. Он меня вытягивал ото всюду, телепортировал!» - почти прошептала я, наклонившись к женщине. Чех улыбнулся. Женщина засмеялась и сказала: «У нас всегда есть выбор. И если бы ты не хотела этого, поверь, кот, ха-ха-ха, никогда бы тебя не смог телепортировать! Ты сама искала ответы. Думала, развивала теории. Так, для себя. Чтобы самой понять. Ну и что, поняла? Хоть к чему-то пришла?». «Думаю, что да» - робко ответила я и подумала, что если она сейчас начнет мне задавать вопросы, я опозорюсь. Потому, что до конца я ни к чему не пришла… Я пришла к тому, что ни к чему не пришла. «Не буду тебя мучить, - сказала женщина. Перейдем в комнату и продолжим там». Я встала было, и направилась к двери, но кот одернул меня и головой кивнул в сторону шкафа, которого я не заметила раньше (или просто не придала ему значения). Женщина с мышиным хвостиком открыла его и смотрела на меня, а я на нее. Чех решил пойти первым. И нырнул в темноту. Мне пришлось ступить за ним, и дверь закрылась.

      Я с котом погрузилась в темноту. Мы держались за руки, нет – за лапы. Ха. Я держала рукой его лапу. Шкаф открылся с другой стороны. Комната. Интересно. Чем-то меня затягивала она. Стены были полосатые. Цветные ровные радужные вертикальные полосы. Женщина с мышиным хвостиком стала к нам как-то не очень внимательна. Я видела, что мелькали какие-то лица (в моей голове что ли…) и она начала поспешно доставать из ящика что-то красное. Это была простынь. Усадили меня посреди комнаты, накрыла меня этой тканью, которую держала за два края и попросила Чеха взять за два остальные. Стали поднимать и опускать ее надо мной, как будто желая расправить, пред тем, как расстелить на кровать. Так она вздымалась над моей головой и прилипала ко мне. Через некоторое время, я заметила, что ткань никто уже не держит, она сама производит заданные ей движения. И женщина заталкивает Чеха ко мне, а он ощетинился, боится, наверное. Как меня привести сюда – так, пожалуйста, а сам – так, извините. Но он все равно оказался рядом со мной. И сразу же выдрался мне на руки. Будешь знать, что такое несильное перемещение и на своей шкуре. А все, что было за пределами простыни, стало отдаляться, да и голос женщины с мышиным хвостиком, стал тоже похожим на глухой мышиный писк. Она кричала нам, как бы вдогонку: «Дитя, услышишь мелодию спелых арбузов, ищи рядом человека с крокодилом в руках. Он …». Дальше я не расслышала. И, исходя из всего, наверное, не должна была услышать. Простынь поднималась и опускалась, но комната женщины с мышиным хвостиком мне не удавалось узнать, в те короткие моменты, когда мне удавалось посмотреть, за пределы своего маленького пространства я видела… Ничего я ни видела. Темно было вокруг и тихо. Только слышно было шуршание ткани.