Ещё один очерк. Хотя он достаточно объёмный, я выкладываю его в полном варианте, так как по кускам он будет совсем не понятен.

Глава Старейшин
           
             Мало-мальски живая мысль
кажется дерзостью,
настолько привыкли здесь
к избитым и плоским речам.
Горе тому, кто блеснёт
своеобразием в разговоре. 
    Фоблаз

Всё познаётся в сравнении, так же, как и начинается с малого. Стоит лишь в нужный миг, в избранную секунду добавить миру ту необходимую долю энергии мысли и всё рухнет. Мир стремиться к этому – он возник из пустоты и оставит пустоту.
Давайте же на две четверти астрономического часа отвлечёмся от мирских дел, и нырнём в прошлое. Эта история пересказывалась от отцов к сыновьям, которые в свою очередь передавали её своему потомству. Она была, есть и будет в прошлом, будущем и настоящем.

Мир и спокойствие царили на землях Британии. Люди, жившие здесь, были счастливы. Сама удача вела за руку каждого,  занимающегося добрым делом. Все трудились для блага других, и сами получали взамен то же. Прошло время – пылинка Вечности. Каждая империя распадается, для этого она и появляется, это её предназначение. Тогда и наступает ярко выраженный период времени, который раньше прорисовывался только на поле боя. Это и есть тот парадокс, страшный своей жестокостью, но без которого нет будущего, в котором честь дороже жизни, когда лучше умереть, чем проиграть и существует одно правило: выживают лишь сильнейшие – Время Власти.
           

           

Всё шло своим чередом. Лёгких ветерок трепал листву деревьев. Жители леса готовились к ночлегу, проверяя свои норки и гнёздышки. Где то под крепостной стеной прорычала рысь, но тут же стрела меткого часового прикончила её. Обрадованные близким сытным ужином, караульщики отправились за мясом. Жизнь продолжалась. Моряки принесли хороший улов, хотя море было неспокойно. Заходящее солнце освещало верхушки леса ярко-жёлтым пламенем. Собравшиеся возле костра воины, докладывали Князю и его советчикам о проделанной за день работе. Замок: расположенный на возвышении, встроенный в скалу, по тем временам был неприступный, а теперь достроенные рвы с вбитыми кольями на дне, придавали нереальность мысли, о взятии этой твердыни.
Выдолбленные в прилежащей к замку горе, пещеры, вели сквозь неё и выходили к открытому морю, так что всегда можно было спастись морской дорогой при потере контроля над стенами замка. Хотя перед ними росли не вырубленные деревья, попасть выстрелом в защитника замка сидя на растении, не представлялось возможным из-за узких бойниц башен и зубчатых стен. Каменные казармы служили одновременно жилищем и укреплением для воинов, поэтому продвижение неприятеля по территории замка забирало бы у него солдат в многократное количество больше, чем у защитников.
Уставшие пастухи после недельного путешествия привели сытое стадо овец домой. Теперь жителям не страшны ни холода, ни зимы. Своеобразная эскадра рыболовных лодок могла послужить и военной силой, и способом бегства, и по своему назначению – часто выручала жителей от голода. Даже, если охота была не удачной, огромное количество вяленого мяса, сушеных фруктов, и конечно свежей рыбы присутствовало на столе у Князя и обычных жителей. Солнце ласково коснулось вершины скалы и скрылось за густой чащей деревьев. Бледно-розовое зарево предупреждало жителей о приходе дождевых туч завтра, а может и этой ночью. Все сушившиеся вещи были спрятаны внутрь обиталищ и в глубь скалы.
Каждый вечер проходила вечерняя трапеза, и седой мудрец рассказывал о забытых сражениях, и его прошедшей жизни. Как правило, пища делилась на месте – возле костра, но если был дождь, собрание проходило в широкой хижине с дыркой в потолке для дыма. Все с нетерпением ждали сегодняшнего рассказа о победе над жителем моря – водным драконом. Слушатели наострили уши, вечер был спокойный, хотя с другой стороны скалы бушевала буря. Погруженным в приятную дремоту, войнам, сквозь сон чудились былые битвы и герои: бесстрашные силачи и ловкие стрелки.
Вдруг, раздались крики часовых и сразу же за этим – стук в ворота, с всё слабеющим ударом...
           
           

Пробуждённые от сладких мечтаний, люди, вскочили и переглянулись – все свои были дома. Тут же подошедший Князь приказал открыть ворота. В подворье внесли полуживого человека, который был бледнее луны и испуганней загнанного зайца. Ему дали воды, но он ничего не понимая опрокинул кружку. Никто до сих пор не видал столь дивных лат, облачающих рыцаря. Никому не известные эмблемы, ни о чём не говорили присутствующим. Гость всё время что то шептал, вдруг его тело начало биться в страшных судорогах, и он упал на землю. С его уст срывались слова не понятного наречия. Войны прижали его к земле, что бы хоть как то унять лихорадку. Мудрец, всё это время стоявший и слушавший слова рыцаря, приказал снять с него доспехи. Никаких повреждений на его теле не оказалось, только глубокие царапины на руках и на шее, и изодранное лицо – эти места не были закрыты металлом от острых веток. Воин кричал всё громче одни и те же фразы, ему лили на голову ледяную проточную воду, но он не замолкал. Что-то изменилось – это одновременно почувствовали все: в ночь пробралась тьма, она сжала сердце каждого человека и убила надежду снова увидеть солнце. Странник издал последний вопль и скончался.
- Это древнее наречие, которым пользовались мои предки с северных земель, - закрывая ему глаза, произнёс Старик, он обвёл всех присутствующих взглядом и добавил - Его слова были предупреждением.
Судьба не дала людям прийти в себя. На башнях заполыхали огни тревоги. В ответ протрубил рожок телохранителей Князя: он призывал всех к защите стен. Никто не тронулся с места – люди не видели смысла. В голове стучало: «Это конец, смирись с этим, за чем и за что тебе бороться?».
Брошенный в костёр Стариком хворост, вспыхнул и на мгновение острым топором прорубил занавес мрака. Но этого хватило, что бы привести людей в чувство реальности – все кинулись на свои посты. Князь поднялся на главную башню над воротами и окаменел: сотни орд нечисти и нежити собрались перед замком. Острозубые вампиры, мясистые тролли и орки, тёмные маги – все были здесь. Куда хватало взгляда – светились огни над головами у чертей. Огню не надо было топливо, его нельзя было затушить, нельзя было разжечь снова – это был адский огонь. Из толпы нелюди вышел Он. Подойдя ближе всех к воротам, Он бросил вызов Князю. Вдруг пропела тетива, и пронзённый стрелой Властелин Тьмы развернулся, и растворился в толпе своих исчадий ада. Стрела вспыхнула и рассыпалась. Сзади раздались крики; хотя Князь был обязан готовить свою крепость к защите, он спустился со стен и двинулся к месту, где раздавался шум. Увидевши Правителя, толпа расступилась – на земле лежал воин. Его тело била дрожь, когда его просили объяснить, что случилось, он ещё больше закрывался плащом и прижимался к земле. Слова Воеводы прозвучали как заклинание – подданный овладел собой и поднялся на ноги. На очередной вопрос: «Что произошло?», - он торопливо забормотал:
  - Мне был отдан приказ убрать тело сегодняшнего гостя, я начал заворачивать его в полотно, когда почувствовал чьи-то когти у себя на запястье, - на секунду он замолчал, затем продолжил - Мертвец открыл глаза: вместо них – пустые щёлки и прошипел «Мы все умрём – надежды нет» -  я не успел опомниться, как он вонзил мне клыки в руку. Подданный протянул руку с кровоточащей раной.
- Я спохватился и отсёк ему голову…- воин не успел договорить: меч Князя, рассекая воздух, снял с плеч голову говорившего. Какую то секунду тело стремилось к земле, но, не коснувшись ее, рассыпалось на тысячи насекомых, которые взмыли в воздух и исчезли за скалой. Голова покатилась по траве и пропала во тьме, тут же от того места расползлись десятки ящериц и змей. Кровь осталась только на мече у мрачного Князя.
- Все на стены, иначе с вами будет тоже, что и с ним, - ложа оружие обратно в ножны, произнёс он. Люди поспешили выполнять приказ. Остался лишь Старик.
- Время ушло, мой друг, мы слишком долго ждали, - с невозмутимым лицом произнёс Маг.
- Отправь людей снаряжать лодки, мы будем держаться, сколько сможем, а затем отступать, - ответил Правитель.
           
           

           

Штурма не было. Нечисть просто приблизилась к стенам: люди выпускали оружие из рук и, падая с огромной высоты разбивались. Только около Правителя и Мага люди понимали, что происходит вокруг. С неба полил огненный дождь – сам Ад поднялся на землю. Подъёмный мост перед началом битвы был поднят. Поэтому исчадия Ада переплывали широкий ров с кольями. Из нечисти снова выделился Владыка Тьмы, он подошёл ко рву напротив ворот. Его неуязвимость поражала всех: от скелетов до людей – камни, копья и стрелы отскакивали от него или сгорали недолетая. Он махнул рукой – цепи лопнули, и мост упал через ров.
Раздался грохот – орки и тролли пробивали ворота тараном с головой пуделя, из его ноздрей вырывалось пламя. Дерево вспыхнуло, как солома, - невозможно было больше оставаться на главной башне над воротами. Князь и Маг переглянулись – они держались, сколько могли, оставался один выход. Не смотря на припекающий огонь и град стрел, Правитель приказал трубить отступление. Со всех сторон к башне по стенам спешили уцелевшие войны. Никто не составил строения. Все буквально слетели со стен и углубились в город. Ворота рухнули. Это было бегство: солдаты, прикрывавшие тыл отступающего отряда, спотыкались и тут же падали пронзённые отравленными стрелами орков.
- Иди и забери её, - крикнул Князь Старику. Маг медленно пошёл к склепу…

В усыпальнице находилась рукопись оставленная дедами и прадедами этого народа. Только Маг и Князь знали тайну извлечения мудрости из камня. Если один из них погибал – этот секрет передавался ещё одному человеку. При смерти обоих глав старейшин – Силы и Мудрости – Князя и Мага, тайна терялась безвозвратно. Как это ни странно, но таков был Главный Закон. Поговаривали, что Маг бессмертен. Сколько прошло поколений Князей, но никто не знал и не помнил другого Мудреца кроме этого. Он всегда оставался всё тем же уставшим стариком: седым и с горящими глазами. Зайдя в склеп и затворяя за собой обшитую металлом дверь, он поклонился статуе стоявшей в нише в противоположной стене. Мягкий свет, наполнявший склеп и исходящий от стен, каменных саркофагов – от всего, сначала слегка ослепил Старика после ночной завесы, но, скользнув взглядом по очертаниям старой усыпальницы, всё всплыло в его памяти: все последние пути усопших князей, грязная история похорон последнего убитого правителя, который сошёл с ума…
Готические своды арки над головой творения искусства могли привести любого в ужас, но в склепе не появлялось ни единое живое существо со времени смерти последнего владельца престола. Рукой архитектора, выводившего черты лица матери с младенцем на руках, руководили не только талант и опыт, а что-то ещё более высокое, чем житейская суета. Можно было засмотреться на статую и пробыть здесь сотню лет или просто свихнуться. Выпрямляясь после земного поклона, Маг старался не смотреть в глаза каменной девушку и её ребёнку. От статуи отвалился кусок и, звякнувши железом, покатился по полу усыпальницы, остановившись возле ног Старика. Матерь с сыном закрыли глаза. Предметом, выпавшим из руки Девы, была Золотая Чаша. За этот вечер Маг устал физически, он пустил в ход магию. По взмаху руки, Чаша зависла в воздухе. По прикосновению посоха к руке, на ней открылась рана в форме креста и наполнила чашу кровью доверху. После тихого заклятия старика, от раны не осталось и следа. Маг преподнёс Чашу к каменным устам Матери.  Чаша опорожнилась, и он вложил её обратно в одну из каменных рук Девы. Медленно и благоговейно Старик повторил поклон, развернувшись, он направился к двери. Коснувшись ручки двери в форме кольца, Мудрец ощутил тяжесть в одном из карманов мантии. На его лице засияла улыбка. Он выполнил клятву. Дверь отворилась и закрылась последний раз. Маг шагнул в ночную тьму полную неожиданностей и опасностей…

Старик не прошёл и десяти шагов, как сзади раздался шорох, острое лезвие проткнуло его насквозь, он упал на колени. Убийца выдернул меч обратно, обошёл жертву и встал перед её лицом. Маг поднял голову, он не поверил своим глазам: его вечный, преданный друг, всегда спрашивающий его совета, стоял перед ним с занесённым мечом. Всё поплыло перед глазами Старика, но тут его осенило.
- Друг мой, сколько раз я просил тебя обтирать меч от крови врагов, перед тем как вложить его обратно в ножны. Теперь твой наставник стоит перед тобой тяжело раненый, и причина этому – твоя халатность, - произнёс Маг всё слабеющим голосом.
- Ты думаешь,  я бы тебя не убил и в своём рассудке? Эта рукопись сделает меня бессмертным, как и тебя, без крови других, - оскалился Князь Вампиров. На одной из его рук виднелась царапина, вся покрытая насекомыми, от неё по телу расходились вздутые вены.
- Я сам ранил себя своим зараженным мечом, я знал, что будь я человек, я никогда не причиню тебе вреда. Какая уже разница как мы умрём…
Но Маг не слышал его, он думал, думал, что будет с миром, с людьми, с последним из старейшин…
Он так и не увидел блеснувшее лезвие меча, так и не услышал хохот Князя и не почувствовал боли. Он так и не испугался смерти…

           

           

Увидавши зарево, часовые направились доложить об этом Лучнику. Глава Старейшин Ловкости в задумчивости сидел в своём зале и теребил побрякушку у на шее. Сколько лет прошло, сколько поколений, и вот на его долю выпало это испытание. Молча, выслушав дозорных, он поднялся на стену и поглядел вдаль: перед ним расстилалось море, и где-то вдали был пожар, как раз там, где было старое поселение Князя и Мага. Он пожал плечами и отправился обратно на свой пост. Он знал об этом ещё вчера, ворон принёс ему письмо с датой нападения на его сородичей. Пробило полночь, луна заглянула в окно главного зала и случайно задела Правителя замка. Он преобразился: серый волк пошёл гулять по просторам Заморья и ночной тишины.

Часть 2

       

Злобно зашипела рысь и бросилась на крадущегося по поляне зайца, но, не долетая до него нескольких шагов, почувствовала хватку крепкой челюсти у себя на шее. Рухнувши на землю, она приняла бой не на жизнь, а на смерть. В перерыве между промахами и выпадами хищник различал силуэт своего врага: горящие ненавистью глаза, ярко сверкающие зубы и благородная осанка. Нападающий притеснял ночного охотника, и, в конце концов, тот пустился наутёк. Погоня не могла продолжаться долго – рысь, ослабевшая от потерь крови после первого ранения, явно сдавала. Ещё несколько десятков шагов и силы начали оставлять её. Каждое следующее движение причиняло адские мучения, но существо хотело жить, хотело продлить отпущенное ей время. Кровь буквально лилась по земле, так что преследователь мог не беспокоиться – теперь добыча точно не уйдёт от него. Спасителем шкурки зайца был пепельно-серый, пушистый волк. Но чем-то ещё выделялся этот хищник, может быть своими необыкновенными размерами? Нет, со стороны это был обычный волк-одиночка, готовый на всё, что бы выжить. Загнанная до крайности рысь поняла, что забежала в знакомую местность и, через несколько секунд увидала вход в свою нору. Бросив все силы, что бы первой достаться убежища, она буквально влетела в него и притаилась возле входа, но так, что бы тьма скрыла тело. Обычно, волки остаются снаружи и бояться заходить в чужое убежище, но этот с явным намерением приблизился к входу, что бы последовать за жертвой. Из норы послышалось шипенье, волк слегка сбавил шаг, но не остановился. Обитатель начал пятиться вглубь убежища, он знал – у норы есть второй выход, но он заканчивается обрывом. Волк уже засунул свою любопытную морду в земляной вход и только тогда обитатель соизволил скрыться за поворотом норы. Сам подземный ход был узкий, но можно было двигаться, вжав голову между лап, и прижавшись животом к земле. У жертвы перед глазами забрезжил очень тусклый свет – это был конец норы, одновременно конец или спасение её жизни. Здесь нора была похожа даже на пещеру, она расширялась в длину и в высоту, и тут вполне мог встать в полный рост человек. Рысь развернулась – из узкого прохода на неё уже смотрели два глаза её судьбы. Она приняла боевую стойку и решила не сдаваться до последней капли крови – терять уже было нечего. С каким то мрачным удовольствием волк зашёл в грот и огляделся. Затем бросил тусклый взгляд на рысь и, положив лапы под морду улёгся на землю. Рысь завыла и бросилась с обрыва, волк и не пошевельнулся, он смотрел туда, где была его жертва секундой раньше, теперь это всего лишь груда мяса и костей, лежавшая несколькими сотнями метров ниже.
Луч утреннего солнца как молния подействовали на хищника, он поспешил к первому выходу из пещеры. Когда волк выбежал, солнце уже во всю светило и игралось солнечными зайчиками с капельками росы. Пепельно-серое существо прибавило ходу и выбежало на старую тропинку, протоптанную охотниками. Какое то время волк ещё мог прятаться в высокой траве и в тени деревьев, но всё-таки солнце задело его своей теплотой и высокий, стройный мужчина предстал перед нами вместо четвероногого создания.

                 

Путник шёл по тропе и одновременно приглаживал рукой растрёпанные русые волосы. Пепельные глаза изучали взглядом каждое дерево, и, казалось, видели, что находится за ним. Ничто не оставалось без внимания этого пылкого взгляда, коловшего как шпага, не оставляющего шансов. Внезапный порыв ветра задел листву деревьев, и острый слух пилигрима различил в нём шум далёкого прибоя: «Сегодня будет буря» - пронеслось в голове у человека, и он ускорил шаг. Последняя полоса леса была на удивление густой; путник погрузился в сумрак, но не успел он удивиться, как оказался на опушке леса. Он часто заморгал и на секунду зажмурился. Пройдя так несколько шагов, он всё-таки открыл глаза, что бы наяву увидеть острые верхушки башен и неприступные стены, которые уже сутки не покидали его мысли. Замок был неправильной формы, и высота башен и стен была везде разной, не считая двух верхних башен, соединённых верёвочным мостом. Твердыня выглядела грозно, но, как и всё мирское не была идеальна и имела свои слабости и пробелы, о которых думал вышедший из лесу и приближавшийся к замку человек. Природа падала перед ним на колени, каждое существо, увидев его, останавливалось и каменело. Можно было это назвать страхом? Скорее неподдельное уважение бездушных тварей к своему властелину.
Вдруг, путник остановился и побледнел – черта горизонта была цвета варёной смолы, и море вдалеке теряло свои краски, серея и бледнея. Путник бросился бежать к замку, в тот же момент, как наперекор, ему в лицо подул холодный шквальный ветер, приостанавливая продвижение. Человек остановился, он понял, что много так не пройдёт, ветер сразу же затих. Сердце идущего похолодело, он боялся согласиться с догадкой, которая его поразила. Как только он ускорял шаг, ветер усиливался, и в результате передвижение оставалось тем же. Это было отчаяние, человек готов был плакать от бессильной злобы. Перевалило за полдень, до замка оставалось каких-то 6-7 сотен шагов. Силы пилигрима иссякали, он уже смотрел только себе под ноги, не поднимая головы. Он споткнулся и растянулся на земле, уткнувшись носом в песок. Упавший поднял голову – его глаза налились кровью, он вскочил и, собрав все силы, преступил к финальному рывку, но, не сделав и шага, снова упал, как подкошенный.
Сила ветра была настолько же сильна, насколько быстро он хотел двигаться вперёд. Теперь путник просто полз, подобно собаке, он не хотел больше подниматься, да и не смог бы.
- Именно потому, что некий Он хочет этого, я должен ползти, - подумал человек. Так легко было опустить голову, и не думая идти дальше, не видя препятствий  и проблем – подобно собаке. В двух шагах от него вырисовались ворота, он встал и постучал в них, не смея поднять голову.

           

Эхо отозвалось всё тем же звоном, все, тая и успокаиваясь. Ответа не последовало. Путник приложил руку к одной из частей ворот, и она поддалась. Медленно открыв её, он сделал шаг вперед, но неожиданно споткнулся, обо что-то твёрдое и тяжело рухнул лицом вперёд, потеряв сознание. Пробыть в столь «блаженном» состоянии беспамятства ему судилось недолго, едкий запах разлагающегося мяса резко ударил в нос и привёл в себя отдыхавшего от мирских дел.
Та картина, которую увидел в первую секунду путник, могла снова ввергнуть его в беспамятство, как секунду назад, но подействовав отрезвляюще вернула ему способность думать. Последние полчаса жизни казались человек необъяснимым бредом, который хотелось забыть, но он продолжался. Вглядевшись, он понял, что кроме обезглавленных трупов его воинов ничто не нарушает спокойствие разума. Схватив с каменного пола ближайший к нему меч, человек бросился к входу в сам замок, небольшой размерами, но высокий и вытесанный из цельного камня, сотворённого здесь природой. Минувши приход, он вбежал в своё обиталище - обиталище наместника где он отдыхал, пил, ел, принимал важные решения. Длинна зала была небольшой, поэтому вошедший сразу разглядел сидящего на его престоле самозванца. Но ещё больше он удивился услышанному приветствию, которое можно было расценивать по-разному:
- Приветствую, брат мой, после стольких лет разлуки.… Но почему тебя не было в замке ночью? Это не оставило б тебе выбора, оказывается, всё еще впереди, - улыбаясь заметил сидящий на троне.
- Странно, брат мой, - ответил вошедший – видеть тебя здесь, за морем, я думал тебе хватит и того куска земли, на который ты рассчитывал…
- Дело не в том, - перебил его Князь – насколько велики твои владения, сейчас меня волнует совсем другое. А что именно? Пожалуй, пройдёмся на одну из верхушек твоей обители.
Медленно поднимаясь по широкой лестнице, вырубленной в камне, Лучник думал обо всём том, что увидел, обо всём, что услышал за свою жизнь, а главное – он знал, но за это пришлось заплатить слишком огромную цену, слишком…. Ещё одна ступень и лёгкие наполняются свежим воздухом, и волосы ласкает свирепый ветер. Дорога сузилась, и он пошёл уже по самым высоким точкам своего дома. Князь шёл впереди и на середине канатного моста остановился и облокотился на верёвки. Улыбаясь всему живому и мёртвому, он повернул голову в сторону брата. Старейшина Ловкости  почувствовал это и в ответ поднял голову, до этого опущенную и не смеющую дрогнуть. Взгляды встретились. Кровь застыла в жилах молодого юноши, но не от вида своего брата, не от острых клыков, блестевших на последних лучах солнца. А от чёрного неба, поглощающего всё и забирая последнее светило, последнюю надежду Живых, улыбающуюся им из космоса. Что-то изменилось, но не сумрак, поглотивший мир, привёл в ещё больший ужас пепельные глаза, а крики и вопли нечисти, раздающиеся далеко внизу, под ногами, пирующие остатками человечины. Князь ещё больше оскалился и произнёс:
- Ты ждёшь объяснений, я знаю и поэтому объясню…. После смерти нашего третьего брата, вся Сила Власти легла на наши с тобой плечи, но та часть, которая по праву передалась тебе, сильно отразилась на моих собственных силах и способностях. Факт твоего существования связывал мне руки и создавал неспособность творить Абсолютное зло, которое убивало меня самого. Именно поэтому я здесь и жду от тебя ответа. Со мной ты или против меня? Братья мы с тобой по крови или также и по разуму?
  Лучник второй рукой поглаживал рукоятку меча, которую так и не выпустил в течении часа.
- Отвечу я тебе, брат мой, так…. Твоё душевное падение оставит свой след на земле, это будет символом победы зла над добром, но…. – в глазах Стрелка загорелся такой же дьявольский огонёк, как и у брата, ногти удлинились, окаменели, приняв форму когтей, клыки заострились, сменив прикус и теперь чуть выглядывали из под верхней губы - …. но, всегда у человека останется то, что оставит выбор за добром, та искра, которая спасёт нас…
- Не пойму тебя никак…. – Князь злобно рассматривал брата и что-то мурлыкал себе под нос. Два падших существа смотрели друг другу в глаза: у одного – злость, недоверие, испуг; у второго – любовь, преданность, жалость….
- Прости меня, брат, - прошептал Лучник – но так будет лучше.
Лезвие меча безжалостно опустилось на канаты держащие их в воздухе и, перерубив их, застыло в руке самоубийцы. Два вампира не сводя друг с друга глаз, рухнули в пропасть, упали в никуда, где крики боли и скрежет зубов. В пропасть, которую они сами сотворили в которой и погибли.

            Эпилог

        Не знаю как, пишу я эти строки,
        И боль на сердце не даёт заснуть,
        Как страшен этот путь – тернистый, одинокий,
        И злость, и радость, хочет он в мой разум окунуть.

        Всё что хотел сказать – я произнёс,
        Но не услышали друзья меня,
        Всю жизнь свою идею до могилы нёс,
        Что бы согреться теплом вечного огня.
       
        Зачем, зачем пишу я эти строки?
        Ведь всё  истлеет – и прах и пустота,
        Но не возьму своё перо я больше в руки,
        А почему? – да не поймёте вы меня.

Отредактировано Goth (2008-11-14 21:39:41)