Кирюша  задумался.  Кричал  он  пять  минут.  Ноль  на  массу!  Но  рот  не  закрывался.
Сложный  ребёнок.  Вылез  на  свет  синий,  полуживой.  Ну  и  намучил  он  мамашу!!!  Целый  день.  С  утра  до  ночи.  И  в  животе  метался.  Кулачками  стучал,  мол,  выпустите.  Первый  призрак  протеста  будущего  человечишки.
«Мама,  я  уписался!  Что  ты  говоришь?  Я  не  понимаю.  Дай  цяцю!  Почему  она  такая  страшная?  Тряпьё,  набитое  соломой. Ух,  какая  страшная!!!»
Никто  не  мог  его  успокоить.  Личико  сияло  только тогда,  когда  к  кровати  подходила  Тося.  Какие  у  неё  шершавые,   ласковые  руки!
Говорит  шёпотом. 
«Ба,  что  ты  постоянно   шепчешь?  Дай  мне  мизинец.  Маленький,  самый  маленький  на  руке.  Я  тоже  маленький».

Теперь  большой.  В  школе  толкнули.  Обидели  за  то,  что  не  дал  списать.
В  стукачи  записали…  За  что?

           
Кирюше  пустили  пулю  в  спину. 
Он  не  держал  в  руках  советского  флага,  не  клялся  на  верность  Родине. 
Кирилл  должен  был  принять  участие  в  этой  ужасной  мясорубке.
Два  лика.  Две  идеологии.  Какая  разница  кто  прав? 
«Долой  нацизм!!!»

…
«Попал  фриц!  Только  бы  не  испачкать   святые  стены.  Стены?  Столб…
Всё,  что  осталось  от  Лавры!  За  что?»
…