Мысли
* * *
Любимая! В тебе так много слов «прощай» и слов «вернись», что мне страшно даже просто сидеть рядом… Твои глаза источают боль. Боль потери. Но в то же время они искрят своей жестокостью, дразня меня, давая то надежду, то доводя до отчаяния.
И как вернуть тебя, мой прекрасный сон, утерянный в дебрях реальности? Я люблю тебя, и кажется, что вся толпа видит это, но лишь не ты…
* * *
Знаешь, моя любовь не разбилась в дребезги о твою нелюбовь. Я по-прежнему дышу надеждой… Я по-прежнему жду лишь тебя…
* * *
Моя маленькая, самая родная девочка на земле! Если бы знала ты, как больно и одиноко мне без тебя! Как рушится мой мир без твоих глаз, без твоих губ, без тебя!.. Этот ужас перед реальностью убивает меня… И по капле уходит жизнь…
Мне безумно без тебя! И это даже не любовь, а безысходность и неотвратимость с ядом любви…
* * *
А что я могла дать тебе, милая? Ничего. Ничего, кроме безграничной нежности. Ничего, кроме вечной любви. Но тебе этого не надо. От меня. И я просто люблю…
* * *
Я люблю тебя той безумной мечтой, которая убивает меня, разрывает на куски… И я теряю себя… Теряю сон. Поверишь, я не сплю уже четыре ночи! Просто не сплю. Смотрю в потолок. Тупо смотрю в потолок. Боль настолько тупа, что я уже свыклась с ней. И такое чувство, что она неотделима от моего «я». Я чувствую себя глупо. Я как загнанный зверь, смотрю по-волчьи, и не понимаю, что от меня хотят. В этих стенах я одна. И никто не спасет меня. Никто.
«…и мне уже не хочется выть на луну» - это твое, помнишь? А мне хочется.
Ночью выхожу на балкон. Каждый раз беру с собой нож и… понимаю, что это глупо. Что это нечестно по отношению к тебе. Сегодня не возьму.
* * *
И я уже не та. И мне больно! Я лечу в смерть. А с тобой бы жила вечно. Навсегда.
Без тебя один день – мучение. Только боль. А в памяти – одни глаза, безумно-зеленые. И как мне больно!
Я не могу забыть твои губы – они дарили столько нежности!.. А теперь из них – только боль для меня…
* * *
А знаешь, мои мысли, как безумные, совершенно безысходные, стремятся к тебе! Если бы ты только сумела прочесть их! Если бы ты только умела читать мысли!..
А я задыхаюсь, непонятая, раздавленная тобой… За что твой холод в голосе? Это равнодушие обжигает меня… Несколько секунд, всего несколько секунд ты уделила мне… Я умираю. Зачем?
* * *
Почему открытые окна так притягивают к себе? Так манят меня? И невозможно отказать им? Но я говорю – «нет». И сплю. Сплю. Сплю.
* * *
А можно я выйду не в дверь, а в окно? А? просто разреши мне! Разреши!
* * *
И что прикажешь делать мне со своей любовью? Убить, растоптать ее? Как уничтожить это чувство, не уничтожив себя? Ты любишь другую. А я так себе, кукла, которую можно в любой момент снять с полки, и, наигравшись, поставить на место, до лучших времен. И все…
Но сегодня кукла умрет. Да. Я решила.
* * *
Я знаю только одно – меня не должно быть.
* * *
«Как глаза привыкают к темноте! Может, и я привыкну к тому, что тебя не будет рядом?
Это последнее…»
* * *
Знаешь, в твоих глазах столько любви к ней и столько презрения ко мне! Ненавижу себя за собственную слабость! Ненавижу! И ты ненавидь…
* * *
Я не люблю тебя! Слышишь? Я не люблю тебя, веришь? А я нет. Но ты верь. Верь. Ведь тебе это так нужно!
Борюсь сама с собой. Интересно, ты заметила, как дрожали мои колени, когда мы были в этом чертовом баре. И веришь, мне лучше вообще не видеть тебя! Честно. Я совсем не хочу видеть тебя. Я даже по тебе не скучаю. Ты где-то в крови. Во мне. Течешь ядом, и я медленно умираю. Потухаю…
* * *
А мы бы жили с тобой в лесу. Зеленом-зеленом – летом, и серебряном-серебряном – зимой.
По утрам пили бы молоко диких коз.
Весной приносила бы тебе по утрам много–много, целую охапку диких цветов, осыпала бы тебя ими, оставляя один василек, и легонько бы проводила им по твоим сомкнутым векам, чуть касаясь приоткрытых губ.
А летом кормила бы по утрам земляникой, иногда давила бы одну или несколько о твое лицо, грудь, шею, и собирала бы ее сок, смешанный с твоим потом…
Зимой бы мы катались на больших санях с лошадьми, целовались на морозе и бросались снежками… И смеялись… И падали в снег, не разрывая сомкнутых губ, рук и сплетенных ног. А еще бы кормили оленей и зайцев. Ты бы писала песни, а я стихи и прозу… и все о тебе… и все о нас…
И только иногда ты бы летала на свои концерты, а я бы сидела в первом ряду и знала, что ты моя…
* * *
Я хотела бы уберечь тебя от боли! Что б не было этих печальных вздохов, что б не было горьких слез в глазах! Но ты не хочешь видеть во мне ту, которая спасет…
* * *
Ты – печаль моей души. Самый смертельный яд. Вошла в кровь. Что-то безысходное – мечта. Что-то трагическое, невыразимое словами, и только жесты – смущенные, обреченные…
Пью тебя жадно! Смертельно! Невосполнима утрата… Еще глоток тебя – позволь! Как обреченной, приговоренной к смерти… Но ты вышла из вагона метро…
* * *
Смотрю на тебя украдкой, как маньяк, вычисляющий свою очередную жертву… Смотрю…
* * *
Нелепая, случайная, долго–тянущееся печаль… Ты - рядом… Ты – присутственно-отсутствуешь… Я не могу взять тебя за руку, не имею права впиться губами в твой вишневый рот. Не имею…
* * *
Жизнь… Она дает пощечины – оду за одной, одну за одной…
* * *
Я хотела бы показать тебе небо, такое, какое оно бывает, когда сидишь на крыше девятиэтажного дома, свесив ноги в низ. Рядом бы проплывали облака, а мы бы махали им вдогонку, как дети…
* * *
Хочу поехать на море. С тобой. И что б одни - на берегу. Я бы насобирала много-много разных ракушек, и сделала б для тебя бусы…
Мы бы гуляли с тобой по берегу, пересыпали морской песок из ладони в ладонь, плескались бы в зеленом море… И поцелуи - такие соленые-соленые… И кожа твоя пахла бы морем еще долго-долго…
Ладонью я бы проводила по твоей загорелой спине… И мы бы уплывали в морскую любовь, ныряли бы в нее с головой, наслаждаясь каждой песчинкой, каждой ракушкой… И медузы, такие разноцветные, улыбались бы нам… Но твоя улыбка – прекрасней!..
* * *
Меня душит ночь без твоей любви! Задыхаюсь без тебя! Курю. Бросаю окурок в открытое окно. Ночь…
Привыкла спать по три-четыре часа в сутки. Не пью горький кофе. Думаю о тебе. Всегда. А ты говорила (вспомнишь ли?), что нельзя думать о ком-либо постоянно. Двадцать четыре часа в сутки. Можно...
* * *
Не пытаться забыть. Не пытаться встретится с тобой. Не пыться не ревновать тебя. Не пытаться выследить тебя. Не пытаться выпрыгнуть в окно, вспороть себе вены, глотать снотворное и ртуть, бросаться под колеса машины... Не пытаться не любить. А зачем? Все бесполезно...
* * *
А знаешь ли ты, что эти строчки – только боль и слезы, кровоточат... Убивают меня. Наверное, когда они закончатся, я умру, как от потери крови...
* * *
А помнишь, как ты пела мне «Столицу» «Ночных снайперов» по телефону? Так нежно, с любовью... Казалось, что ты сама ее написала... А я сидела и слушала. Завороженно ловя каждый звук, тембр твоего голоса, и представляла себе, как ты перебираешь гитарные струны... И была счастлива...
* * *
В этой книге ни слова лжи. Только боль. Сьедает меня. Режет. Только лезвие тупое...
* * *
Сегодня гадала. Взяла книгу В. Пелевина «Empire V» и задала вопрос: «Ты вернешься?», на что книга ответила мне: «Хочеться верить...»
* * *
Убивай меня снова, любимая! Убивай снова и снова! Может, и выйдет…
* * *
Если поставить на весы счастье и боль, что достались от тебя - мне – то боль все-же перевесит. Но я готова была заплатить эту цену. И если бы можно было бы что-то изменить – ни вычеркнула бы ни йоту из нашей жизни. А ты?
* * *
Все (или почти все) женщины считают себя кошками. Я же всегда знала, что я – собака. Преданная, смотрящая с верой и надеждой на своего хозяина (в моем случае – хозяйку). Но я знаю одну кошку, котороя в прямом смысле этого слова гуляет сама по себе. И эта кошка – ты, моя нежная девочка... У тебя и повадки кошачьи, и глаза... Ты любишь, что б тебя ласкали, но уходишь от того, который считает тебя своею... Уходишь, но иногда возвращаешься, и даже разрешаешь погладить себя, создавая иллюзию покорности... Но не стоит забывать, что это лишь мираж, что кошка снова раствориться в дымке... И не стоит к ней лезть со своей любовью, когда она этого не хочет... Нельзя кошку гладить против шерсти, а то у нее кроме мягких лапок есть еще и коготки, которые она периодически выпускает, дабы ты не забылся, что она не твоя. Кошка вообще не умеет быть чьей-то. Она всегда сама по себе. Ненавижу кошек!.. И со всей ненавистью позволяю тебе вводить себя в сладкий обман... Но как долго заживают царапины, оставленные тобой... И заживают ли вообще?
* * *
Поток мыслей. Ничего не значащих для других, и все – для меня. Черт возьми, - ты тут ни при чем! У меня дрожат колени, когда вижу... Но ты ни при чем! Слышишь? Это просто холод. На улице жарко? Значит, температура... Вот и морозит... Только ты ни при чем! А почему дрожь только в коленях? Незнаю... Но ты ни при чем!
И когда я бегу, задыхаясь, к твоему дому... Только ты ни при чем! Знаешь? Да тебе-то, в принципе, плевать, причем или ни при чем... Да и мне тоже, собственно, с самой высокой крыши...
Улететь бы и не видеть тебя! Оказаться бы на каком-то необитаемом острове, или хотя бы там, где нет тебя...
Ладно, милая, черт с тобой – не буду приходить к тебе больше. Хватит винить меня, пусть и косвенно, во всех грехах, во всех своих несчастьях, во всех неудачах! Надоело! Я тут ни при чем! Слышишь? Ни при чем!
А сны становятся все стрешнее и невыносимее! Даже в снах ты убиваешь меня… Даже в снах… И снишься только ты...
