- У собак безрассудная преданность.
А мы - сочетание верности и свободы.
- Вот поэтому у меня волчья душа.
- Эх, ты, моя девочка...

Глава 1. Законы

У нас не принято говорить о людях хорошо. Правильнее будет сказать, они нам или враги, или путь к добыче. Одного моего брата убили на охоте, другой успел своровать у человека еду. Выходит по-всякому. Однако не случалось еще такого, чтоб человек погладил волка.

Меня чуть ли не выгнали из стаи. При нападении на путешественников в очередной раз облажался. Заметив в человеческих глазах страх и восхищение одновременно, завыл так, что привел всех в смятение. Вожак зловеще рыкнул, а братья удивились призыву к бегству. Люди почуяли что-то неладное и схватили палки. Нам ни с чем пришлось вернуться в логово.
Пристрастился я к этим чудакам-людям.

А все началось с куска мяса, протянутого смелой рукой...

***

Жизнь у нас довольно однообразна: следи да следи за хозяйством. Вчера плела ковер, сегодня лепкой занялась. Брат ушел на пастбище со стадом овец, отец - на охоту, мать – на кухню.
- Эй, красавица, чего загрустила? - позвал меня брат. Хороший он у меня. И рассмешит, и утешит, и чудачества мои поймет.
- Смотри, растрепалась твоя шевелюра, - отвечаю ему. Светлые его пшеничные волосы так и торчали во все стороны, на макушке красовалась дырка в соломенной шляпе, в зубах - полевой цветок. Палкой он погонял овец, приговаривая "Белые, домой, милые мои, домой, домой". Животные послушно, не торопясь, шли в сарай.
Эх, жаль, отец разучился понимать язык волков. А ведь мы, люди, можем болтать с любыми живыми существами.
- Не хочешь сейчас, потом расскажешь, - я лишь вздохнула в ответ на реплику братца и слабо улыбнулась. - Готово ли прекрасное творение? – крикнул он уже из сарая.
- Скоро доделаю, - я усмехнулась, вспоминая еще полностью не вышитый рисунок на ковре.- Отец вряд ли перестанет даже после моего подарка.
- М-да, сестрица, ты, конечно, делай, что знаешь, но как бы папа не рассвирепел. И кстати не опишешь в подробностях?
- Терпенья, брат, терпенья. Вот спрыгнет с ковра мой персонаж и как зарычит!
- Не боюсь я его когтей, будет мне с ним веселей. Он ведь добр, твой друг, - пел сарай.
- Так оно, то так, - кивнула головой и накатила волной печаль. Где ж ты друг, как ты?

А все началось с уставившихся на меня заинтересованных синих глаз...

Глава 2. Ночью

Люблю вечера, ночную прохладу, огромный одинокий желтовато-белый шар на небе. Существует прекрасная легенда о том, как белая волчица превратилась в вестника ночи. Она желала помочь всем собратьям, бредущим в темноте, и взмолилась о помощи к Матушке-природе. Та ее просьбу удовлетворила, отправив на небо манящим светящимся кружком. Вот так. А вы называете нашу сестру Луной. Ахаха. Люди, что вы придумаете еще? Что мы воем от одиночества?!
Простите, что не оправдали ваши ожидания. Воем-песней каждую ночь мы благодарим волчицу за ее мягкий свет. Она дает советы и иногда предостерегает от ошибок в будущем.
Я ни разу не слышал ее смеха. Может, храня проблемы всех нас и не отказывая в помощи никому, она обречена на одиночество. А может у нее просто не хватает сил.
- Как это жить жизнями других?
- Никак, - ответила сестра.

***

Я проснулась от того, что защемило сердце. Друг, как ты? Тихонько собралась и выскочила из дома, накинув плащ. Побежала по полю к заветному дереву. Тапки остались дома, и роса моросила меня по ногам.

- Привет, - сказала я, найдя его у кроны богатырского дуба.
- Привет, зачем ты приходишь? - он смотрел на Луну и думал о своем. Был здесь и был там.
В сотый раз один и тот же вопрос. И что мне ответить? Что без него мне на душе тошно? Что я каждый день боюсь, что не увижу его больше?
- Погреться, - глупый ответ. И как бы в подтверждение я уткнулась в его белую шерсть.
- А дома холодно? - он положил морду мне на плечо.
- Да, места себе не нахожу. А ты? - в упор смотрела в синие глаза, боясь задать вопрос напрямую.
- Скучно.
- Тебя все еще не выгнали? - я набралась храбрости. Раньше он пресекал меня на полуслове, а теперь лишь шумно вздохнул.
- Нет, а ваш народ меня тоже не примет. Куда ж податься?
- И мне, - мы почти всегда так начинали разговор и мысленно его кончали, и вот произнесли. Я знаю почти все следующие реплики. Сначала я расскажу, что делала, потом он.
- Объяснишь мне, как вы творите огонь? - я отвечаю, словно учителю на уроке. Только школьные мучители смотрят на тебя мутными глазами, потому что знают уже ответ, а он проявляет живой интерес и смеется над проделками людьми. Все как обычно, кроме непокидавшего меня плохого предчувствия.
- Как ковер?
Я удивленно уставилась на него.
- Ты не спрашивал раньше.
- А ты давно не задавала того вопроса. Так что за рисунок?
- Портрет моей сестры с тобой. Сидят обнявшись.
- Что?! Ты преподнесешь такой подарок отцу, который гордиться тем, что прикончил немало моих собратьев? - теперь была его очередь удивляться.
- Да, - я шепнула сухими губами.
- Ты с ума сошла! - рявкнул, так что я вздрогнула.
- Это мое дело, - тут же огрызнулась.
- Смело, но глупо. Ты что мазохистка?
- Ничего ты не понимаешь, - буркнула я.
- Я точно вижу одно. Ты только и делаешь, что приносишь себе боль.
- А ты?
Он замолчал и посмотрел на Луну. Обратился к ней. Она странно заблестела на черном фоне.
- Что она сказала?
- Что мы связаны.
- Это как? - я знала ответ, но понял ли он…
- Не знаю.
- Наверно, на миллиметре от пропасти, - я опять начинала себя жалеть.
- Так давай держаться вместе. Будем друзьями.
- Что ты сказал? - я не поверила своим ушам. Он уходил к своим, оставляя меня дрожать на мокрой траве от холода и никогда не предлагал руки... или лапы.
- Давай держаться вместе.
- Давай, ты давно уже для меня... - я не договорила и уснула на его мягком мехе.

***

Странная девчонка спит на моем боку. Безбашенная, глупая, добрая, почему-то привязанная ко мне.
Сегодня я сказал ей "давай дружить". А раньше почти ничего не значащие фразы. Но я привык к ней, к ее беззвучному смеху, кроткой улыбке и задумчивому взгляду.
- Сестра, что происходит со мной?
- Ты нашел родственную душу. Береги ее, дурачок, - и тут волчица впервые засмеялась. Я замер: так пели колокольчики, так бежит ручей, так пересекаются лучи солнца.
- Что с тобой? Ты прежде...
- Не смеялась? Открой наконец глаза. Тебе попалось настоящее сокровище. Защищай ее дом.
- Но она рушит его своими препирательствами.
- Нет, она любит своих родных, особенно брата. Она не желает, чтоб убивали волков. А вдруг застрелят тебя или твоих друзей?
- Разве они у меня есть?
- А разве ты просто не отстранился от них?
Мне не хотелось отвечать. Просто с ней было веселее, а с ними как-то не очень.
- Откуда ты про нее знаешь?
- Я давно уже наблюдаю за девушкой. Я освещаю ей вечером страницы дневника, куда она записывает свои мысли. И знаешь, у нее замечательные идеи.
- Но...
- Послушай меня. Не оставляй ее сегодня.
- Хорошо. И все же она человек...
- А ты волк. Глупенький, вот ответь мне, ты бы пожалел, если она вдруг навсегда исчезла?
- Я б тогда наверно завыл от отчаяния.
- Вот. Не потеряй своего шанса.

***

Я проснулась от щекотания. Волк тер меня своим шершавым языком.
- Перестань, - я задыхалась от смеха.
- Пора вставать, друг.
Я поднялась.
- Не бросай меня.
- Никогда не брошу, - синие глаза не лгали.
- Я постараюсь уговорить отца прекратить охоту.
- Почему он так бешено уничтожает нас?
- Это месть. Белый волк загрыз мою маленькую сестру когда-то. Теперь он считает вас посланниками дьявола.
- Он что чокнутый?
- Пойми его, он потерял самое дорогое, он видел своими глазами, как это произошло. И ничего не смог поделать, потому что его окружало полчище волков.
- Это точно не из нашей стаи. Мы не кровожадны.
- Я знаю.
- Как?
- Я верю тебе.
- Почему твоего отца не тронули?
- Они забыли о нем, и отец успел убежать.
- Прости, иди сюда.
Я зарылась в его пушистую шкуру и зарыдала. Он обнял меня.
- Я поговорю с вожаком. Встретимся завтра.
- Хорошо. Спасибо, друг.

***

Я размышлял над тем, почему мне хочется отдалиться от всех - зарыться вглубь пещеры в высоких лесах и никогда не высовываться. Почему? Кстати, в нашей стае все белые и с синими глазами, но только у меня черные есть полосы. Наверно, поэтому она не побоялась протянуть мне руку.

***

Мне казалось, что я одинока среди огромного моря тепла. Хотелось плакать, но я разучилась, повторяя каждый раз, когда слезились глаза, что сильная. Может, я слишком много храню в себе? Кому отдать? Ха, кому нужны сомнения, глупые вопросы и крики о несправедливости. Нет, тащить придется мне. Боли душа, стучи сердце, леденей душа.

Глава 3. Раскол

Я отказывался в это верить. Те мучители оказались волками с нашей стаи. Их жестокость текла по нашим артериям и венам. Вожак запретил нам уходить и покидать уже занятую территорию. Он, видите ли, уважает традиции и решения предков. Как по мне, это обычные отговорки. Он просто боится чего-то нового.
Тех придурков-извращенцев выгнали. Не знаю, что с ними было потом. Хорошо, если умерли с голоду. Поделом им!
Вечером вернулся к дубу, расстроенный, что не скажу своей девочке ничего утешительного.

- Волчица, разве мы все прокляты после того зверского убийства?
- Не говори, как какая-то шавка. Никто, слышишь, никто не может повлиять на твои решения. И ты такой, каким себя лепишь.
- Значит, если я хочу помочь, я смогу?
- Да. Не думай, что думают другие. Слушай свое сердце.

И тогда я завыл. Тяжко, громко, протяжно, пытаясь горлом схватить  звезды, крикнуть им со злости, что все не так, что я б хотел разорвать весь небосвод над поляной, траву подкинуть ввысь, дерево подбросить до Луны. Я завыл так, что готовое только что выпрыгнуть сердце вдруг встрепенулось и замерло.

Кто-то завыл также яростно. Подхватили другие голоса. Вслушался. Преданные друзья. А вон тот необычный, словно вылетела чья-то душа, принадлежал волку, что мне особо не нравился. Но после такого рыка нам надо было во что бы ни стало поговорить. Я издал призыв. И скоро к дубу примчались товарищи.

- Что случилось? Надоело все, друг?
- Есть такое. Я собираюсь уходить, - больше я не мог прятаться от вопросов. Сейчас или никогда.
- Куда ты пойдешь? - спросил не вызывавший до этого симпатии волк. Мои друзья только сейчас его заметили. Он был тихоней и не влезал ни в какие споры. Вожак любил его за покладистость.
- А ты что здесь делаешь? - оскалился один из моих друзей, который имел бешеный нрав.
- Я... я пришел попрощаться.
- И потом доложить вожаку? - влез друг-драчун.
- Парни, перестаньте. Может, ему есть, что нам поведать, - и я заглянул в его немного напуганные, но решительные глаза. Волк попятился, но обронил слово "человекица". К его несчастью, я услышал. Я тут же кинулся на него и придавил лапами к земле. Дыша ему прямо в морду, угрожающе спросил:
- А ну, что ты сказал?
Он рыкнул мне в ответ.
- Повтори, - я зарычал так, что друзья начали перешептываться. За мной драки не велись. Я умел быстро отходить и никогда не взрывался.
- Человекица, это из-за нее ты уходишь.
- Девушка, во-первых, а, во-вторых, что тебе известно? - я уже немного остыл и теперь мозги начали усиленно работать.
- Я наблюдал за вами все это время. Вы как лучшие друзья. Прости.
- Откуда тебе знать про дружбу, изгой? - ляпнул Весельчак, но заметив мой яростный взгляд, прикусил язык.
- Я... я дружил когда-то с людьми. Это очень опасно.
- Разве? – мой голос сел.
- Отпусти меня, - волк смотрел с мольбой.
- Кто его тронет, будет иметь дело со мной, - я обернулся к друзьям. Они недоуменно переглянулись, но согласились. В нашей стае я лучший защитник. С некоторого времени неплохой стратег, хотя этот тип подо мной был в последнем деле асом.
- Говори.
Он встал на лапы и отдышался.
- Я подружился с мальчиком, что жил здесь неподалеку. Он ничего не говорил своим родным. Но однажды меня заметили у его хижины. Какой-то мужчина выбежал с ружьем в руках. Мальчик кинулся к взрослому и получил ранение. Он защищал меня. Меня, волка! Как только выздоровел, прибежал ко мне со слезами на глазах и сказал, что уезжает. Так мы расстались, и я больше его никогда не видел. Послушай, это очень тяжело. У людей все слишком сложно и...
- Я понимаю. Но я уже принял решение. Я ухожу с ней или без нее.
- Это твое окончательное...?
- Да, - и я твердо кивнул. - Спасибо, - добавил немного погодя.
- Пожалуйста, - волк глянул на застывших друзей, чему-то усмехнулся и повернулся уходить.
- Постой, - тот развернулся.
Я прижался головой к его шее. Он был удивлен. Я чувствовал его замешательство. Ведь жест означал, что я уважаю его и буду стоять горой, если что-то случится. Он также прижался ко мне.
- Прощай, - и помчался к нашему логову.
- Что это было? - отошли от ступора друзья.
- Хотите знать все? Ложитесь со мной под деревом. Сегодня ночью к нам придет гостья.
Меня окатило усталость. Предстоял сложный разговор. Изгой предугадал плохой исход, поняв, что все серьезно, и в его глазах я прочитал грустное участие. А если моя девочка не согласится?
Друзья, словно громом пораженные, уставились на меня. Они остались, строя предположения за объяснениями, а я лишь смеялся над их идеями. Как они были далеки и в тоже время близки к правде!

***

Отец возмущался долго. Он назвал меня неблагодарной, сумасшедшей, бесчувственной. Заступился братец, но это только еще больше его разозлило.
- Уходи из моего дома, слышишь, уходи! - кричал он. Мама сидела на лавке и рыдала.
Весь двор был полон людьми, которые просили меня пожалеть, видно посчитав конченой.
- И уйду, - в конце концов, взбесившись, крикнула я. Отец таращился с открытым ртом. Зрители начали расходиться, продолжая недовольно перешептываться и пожимать плечами. Я долго  держалась, я пыталась объяснить, но все понапрасну. Незажившая рана, которая гноилась день изо дня и никогда не зарастит, выливалась упрямством и тупостью у отца. Он видел не дальше своего носа.
- Я уйду сегодня, - повторила я уже спокойно, хотя голос готов был сорваться и перед глазами стояла туча, которая вот-вот разразится проливным соленым горячим дождем.
- Тогда сейчас же! - я метнулась в сторону дома, но отец схватил меня за руку так больно, что я вскрикнула.
- Я попрощаюсь и уйду, - возразила и посмотрела в такое родное лицо волчьими глазами. Отец задрожал и отпустил меня.
Я подошла к матери, она взглянула на меня с огорчением. А я хотела подойти и обнять, прошептать, что все хорошо, и тут наткнулась на то, что во мне попытались вызвать вину! Я была в ярости, но все равно обхватила мать и рассказала ей сказку про Покахонтас, которую когда-то напевала она, когда мне было страшно или грустно. Я поднялась. За моей спиной стоял брат. Он сам взял меня в крепкие объятия и, развернув, поцеловал в лоб.
- Эх, сестрица, сестрица,- прошептал он.
- Я буду помнить тебя всегда, и молить Луну о защите. Опять твои волосы, - и я улыбнулась от души. Нет, никто не запомнит меня упавшей духом. Никогда! Лучше пусть заливающийся смех подарит тепло.
Осталось всего немного - собрать вещи и пуститься в путь. Без него или с ним.

Глава 4. Конец сомнениям

Бежала. Дуб, такой близкий душе! Сердце, остановись, не стучи так - больно!
Перепрыгивала через волны зеленого моря из травы. Ночь, прохлада, серебристые звезды. Небо, напоминавшее о друге.
И тут села. Он был не один. Еще три фигуры. Белоснежные. Страх. Сожаление. Отчаяние. И злость. Врал, а я, дурочка, поверила, все бросила, всех потеряла.

- Чего ты? Разве тебе не вперед? - я изумленно повернулась к брату. Он стоял со своей вечной улыбкой до ушей и трубкой в зубах. Но увидев мое бледное лицо, нахмурился. Я только открыла рот, как он удивил меня еще больше: так, что у меня закружилась голова.
- Иди, я убью за тебя любого. Не бойся, иди.
Я, молча, туго соображая, ватными ногами подходила к заветному дереву.
Все ближе и ближе. Все дальше и дальше от привычного.

***

- Нет, я сказал нет и баста! - прикрикнул я.
- И чего? Но как можно так верить...? - пытались образумить меня друзья.
- Тогда уходите. Улепетывайте. Я не стану ее проверять, а вас разорву.
- Ты влип, - заключил Бешеный. Драчун горько покачал головой. Весельчак
шумно вздохнул и все-таки подал голос.
- А она?
Я сам нередко задумывался над этим вопросом, но мы были душами одной крови. Я так и ответил другу. Тот печально взглянул на небо.

***

- Привет, - я улыбнулась.
- Для меня можешь не притворятся, - ответил друг, окруженный тремя белоснежными. - Ты боишься.
- Нет, я...
- У тебя коленки дрожат, - тут я не выдержала и рухнула на траву. Потом подползла к нему, и, зарывшись, словно в подушку, зарыдала.
- Привет, - братец заговорил, как ни в чем не бывало. - Ах, вот какой ты. Очень похож на волка с ковра.
- Кто это? - спросил друг. Он заволновался.
- Это мой брат, - ответила я, уже немного успокоившись.
- А он здесь зачем? - гаркнул другой волк, яростно сверкая глазами.
- Пришел посмотреть на того, ради которого сестра готова проститься с жизнью, - ответил братец.
- Не слишком ли громко сказано? - оскалился в ухмылке третий волк.
- Нет.
- Нет, - повторил шепотом друг. Но услышали все.
- Я ухожу путешествовать, - встала и схватилась за руку брата. - Ты идешь со мной?
Так просто, как будто не было ничего: ни споров, ни огорчений, ни недоразумений, ни горестей, ни слез, ни обид. Как будто на обычную прогулку. Но только мы вдвоем ощущали ту черноту, через которую прошли и с которой нам еще предстоит сразиться.
- Пойду,- ответил мой бело-черный волк.
- Он сам ушел из стаи, - сказал волк-весельчак. - Мы - его друзья.
- Пришли попрощаться? - спросил братец без издевки.
- Да. Ты, как мы поняли, тоже, - заметил тот, что с бешеными глазами.
- А как же твои родные? - спросил волк с ухмылкой.
- Я простилась с ними, - ответила, как можно спокойнее.
- Ну, тогда, давайте споем вместе.
Они завыли. Братец подключился, дыша в ладонь и издавая приглушенные звуки, словно удары. Я запела сначала тихо, но потом, закрыв глаза и дав волю чувствам, все громче и громче, пока не услышала звонкий смех и пение ручья.

- И кто же ты, прекрасная певица? – спросила я.
- Луна, Луна, Волчица.

***

- Я решил, Волчица.
- И что же, глупенький?
- Прощай, родимая сторона. Иду с ней.

***

Может быть, я когда-нибудь вернусь. А может, и нет. Хотя ужасно скучаю по семье. Волк привык к странствиям, а у меня щемит в сердце при виде хижин в поле.
- Хочешь домой? – его голос тихо вырывает меня из забытья.
- Хочу. Но... пошли, - и мы продолжаем бродить. Волк не рычит сердито – понимает.

Глава 5. Жизнь

Родители не простили. Вижусь с братом. По хозяйству помогаю, но тайком. Я не задумываюсь, а что было бы если…, а то свихнусь.
- Волк, ты рядом.
- Да, навсегда, моя девочка, - я улыбаюсь. Пожалуй, мне больше ничего не надо. – И мне, - шепчет он в ухо, прочитав мои мысли.
Да, мне больше ничего не надо.