Засыпай…
Под дикий плач своего вредного и больного ребенка.
А ты ни о чем не думаешь.
И даже не подозреваешь.
Засыпай…
Ты сел на шею своего отца-подонка,
Ты сам был вредным, не помнишь?
Кури нервно, чтобы блевал своими легкими.
Давай. Включи телевизор на громкую,
чтоб ребенка не было слышно.
А потом под утро облей себя холодной водой
Чтобы отпустило тебя,
Чтобы  ушла ломка.
Беги по осколкам
Того стекла, которое треснуло
От жуткого «пения» твоего ребенка
А он хочет кушать.
А у тебя нет денег, дорогой.
Сидишь, пьешь пиво, и втыкаешь в свой гребаный телевизор.
А мелочь твоя кричащая
как ревизор.
  Он пришел, а ты не ожидал.
Он проверяет тебя
Твои нервы.
Он кричит, он уже весь красный.
Его никто не подотрет.
не прижмет, не погреет.
А ты сидишь, и ждешь момента,
Наверное, когда он сведется с концами.
А помнишь, сказки с чудесами,
Где все кончалось хеппи эндом.
Это  светлое, слишком юное время.
Где жвачка и пепси было брендом.
Где люди по стойке смирно стояли.
А ты сидишь, и даже не подойдешь к ребенку.
Он же плачет…
А вдруг он изливается кровью?
А вдруг его уже нет?
Не считая маленького тела.
А теперь отдувайся, дорогой.
Ты сделал свое дело…
Прости, твой ребенок умер.