Колесо свалилось с неба, когда человек не смог ходить, отбросил лапти и соху.
Ведь гениальность недалеко упала от гениталий гения
Я, как глухонемой калека, все вижу, но ничего не буду, не могу
Лишь вижу черно-белое кино, такое же немое, сквозь щель ресниц
И лишь собаки все понимают, помнят, знают, но помочь не могут
Тупые смотрят сквозь тебя, на кости, и глотают слюни
Я как контуженый танкист, без башни и без экипажа,
Ищу свой флаг или, хотя бы, патронташ в угаре разочарований…

Четыре сезона – четыре столба накренившейся крыши мира
Четверка пор – четверка пальцев, не удержать ими жизнь,
Шуршащую гадюку, в дебрях воспаленного сознания
Эти создания, перекатывая тебя на пальчиках, словно динарий,
На край твоих желаний, роняя на пол унижений
Под подол, к источнику своих страданий, наслаждений-испражнений

От эроса пошло-сладостного отворот-поворот в объятия морфея
Или танатоса, вечно-молодого, вечно пьяного, вечно глупого
Обезбашеного героя юности, брутальной поры суперобезьяны-недобога
Наследие отцов держа в руке дрожащей, уздечку, мечтая оседлать скелет коня
И этот мир, подбитый вертолет, летящий по орбите, по спирали ДНК,
На автопилоте подсознания в будущее светлых дней, малеванных
Лохматою рукой народных лидеров, призраков заплеванных зеркал. 

(Кто-то лучше сказать бы мог. Не судите строго, но искренне.)