Всё меняется в полночь.
Гулко бьют часы, и я понимаю - пора. Разлетаются осколками, маленькими прозрачными кристалликами, распадаются на части и летят в неизвестность мои воспоминания. Утекают сквозь пальцы, уносятся с ветром и тихо тают вдали. Растерянная, испуганная, я лихорадочно оборачиваюсь им вслед, но перед глазами почему-то лишь колышутся бархатные портьеры. Может, где-то там, в тяжёлых и пыльных складаках ткани затерялось и моё имя?..Ах нет, оно же здесь, рядом со мной. Так глубоко запрятано.
Ноги в лёгких туфельках отрываются от пола, взлетают волосы широкой волной, и последнее, что я чувствую - его пальцы, упрямо не отпускающие мою ладонь, и лёгкий звон бубенцов.

* * *

- Как же здорово, что мы сюда пришли! Это просто сказка!
Щёлкают веера, цокают каблуки, шуршат ленты. За моей спиной стая алчных девиц выглядывают партнёров для танца - жертв на растерзание. Они шепчутся, их губы, скрытые кокетливыми веерами, их бессмысленные слова и атласные банты разрывают меня на части. Почему я так не могу? Здесь, сейчас?.. Что со мной сегодня?
Сегодня я грущу.
Скрытая тяжёлыми портьерами, я пристально вглядываюсь в окно, в темноту ночи, пытаясь увидеть хоть что-нибудь, различить неясные очертания деревьев и блики - обещания звёзд. Но за стеклом темно, как-будто нет ничего вокруг, кроме этого дворца и этого бала, и посреди темноты я - в простом струящемся платье, перехваченном на талии щироким поясом, мои руки в длинных перчатках поправляют лежащие крупными волнами волосы, острые плечи открыты, а на лице - полумаска.
В темноте, в синей чернильной тьме окна я вижу какую-то тень. Она медленно приближается из-за моей спины, и ладони вдруг холодеют. Я не оборачиваюсь. Я смотрю в окно.
Осторожное прикосновение к плечу заставляет меня вздрогнуть. И тихо и нежно залу наполняют чарующие звуки вальса.
- Что вам угодно?
- Подарите мне танец, миледи.
Он высок и на нём военный мундир. Короткие чёрные волосы слегка топорщатся, а глаза в прорезях маски - серьёзные. И ещё от него пахнет кострами. От других военных - чернилами и интригой, а от него - дымным пламенем долгих переходов, дорогой и опасностью.
- Извольте.
Шаг, ещё шаг и вот уже нас кружит вихрь. Мелькают перед глазами парчовые ткани, дорогие веера и роскошные драгоценности, сливаются в одно пятно расшитые маски. Свет огромной люстры, отблески её острых бриллиантов отражаются в сотнях глаз. И в его глазах тоже.
Тонко вступает виолончель.
Низким и страстным голосом она ведёт нас кружевом вальса, мимо барельефов со сказочными животными и высоких стрельчатых окон. Замок и правда фантастический, с невообразимо причудливыми созданиями на крышах, со множеством переходов, башен и подвисных мостов, с громадной статуей дракона, обвивающей самую высокую башню - это просто феерия чудес.
И мы летим, и маски расступаются перед нами. А может, мне просто так кажется.
Завершающий звук - он убирает руку с моей талии и снова смотрит серьёзно. Только в уголках глаз, у самых ресниц я замечаю каплю насмешливости.
Но этого достаточно, чтобы я ушла.
Резко поворачиваясь, я уже направляюсь к окну, когда он окликивает: "Стойте!" и перехватывает мою ладонь. Берёт у проходящего мимо лакея ленту с бубенцом и нежно повязывает ею моё запястье, говорит:
- Вы напрасно злитесь, миледи. Меня позабавили ваши подруги, а не вы.
Я бросаю взгляд в ту сторону и едва не фыркаю от пренебрежения: девушки раскрыли веера на всю ширину и активно переглядываются с кучкой молодых офицеров. Почему-то сегодня меня это особенно раздражает.
- Так вы станцуете со мной ещё, миледи?
Я тянусь поправить локоны и тихий звон отзывается вдруг у моего уха. Замираю и вижу - кавалеры повязывают дамам бубенцы и готовятся уже к кадрили.
- Пожалуй, да.
Интересно, знаю ли я его, слышала ли когда-нибудь его имя?.. В этом вся прелесть бала-маскарад -- и его горечь: человек в маске забывает своё прошлое и привязанности. Особенно, если бал - волшебный. Я знаю: наденешь маску на лицо - рискуешь забыть своё имя. Оно затеряется в бархате и свете, и сложно тогда будет вновь найти себя. Самый простой способ - записать его. Моё имя здесь, рядом, чернилами выведено на коже ладони и скрыто тонкой перчаткой. Со мной.
Раскрасневшаяся, счастливая, я ловлю отражение своей улыбки в его глазах, своего полёта в его руках. И совершенно не замечаю первого удара часов, первого шага полночи. Только кто-то тихий и спокойный во мне говорит:
- Один.
И я замираю. Чувствую, как бледнеют скулы и расширяются глаза, начинают дрожать пальцы. Я знаю - надо бежать.
Он, кажется, этого не замечает...Его ошеломлённый, бессмысленный взгляд направлен куда-то за мою спину, губы приоткрыты, ладони сжаты. Но мне уже почти всё равно.
Почти.
Нежно, незаметно выскальзывают мои пальцы из его руки. Струящийся шифон подхватывает ветер и влечёт уже, свободный, в неизвестное марево. И вдруг, в последний момент он успевает схватить меня, резко оборачивается.
Наши глаза встречаются. Теперь мы - безумцы, влекомые странными маниями, фантастическими, сказочными. Я закусываю губу, он шепчет лихорадочно:
- Ты видишь? Ты видишь это?
И резко хватает за плечо, разворачивает почти безцеремонно. Почти.
И я вижу. Нет больше замка, такого, каким он был прежде, нет бархатных портьер и богатых драпировок, нет блеска позолоты и изысканных лепнин. Сотни пар танцуют в мерцающем свете факелов среди древних руин, кружатся, вздымая подолами платьев хрупкие осенние листья, давая им новую жизнь в танце.
Вальсируют маски, вальсируют огненные язычки клёна, дрожащие порывы осины, шелестят минорно высокие кроны дубов.
- Два.
Ветхие стены, сквозь которые безпрепятственно пролетают порывы воздуха, опадающая, разсыпающаяся позолота, запылённая, но упрямо не затухающая люстра... Потолок почти разрушен, но она держится. И в немногих её хрусталиках поселяется звёздный свет, струится сквозь полуразрушенные арки и льётся по ступеням щербатых каменных лестниц, омывает плечи и шеи дам и вновь взмывает через чудом уцелевшие витражи к небу. А я смотрю на цветные стёклышки и тихо вызваниваю бубенчиком незатейливый мотив.
- Три.
Оживают барельефы, статуи потягиваются своими каменными телами. Я слышу рокот - это химеры. Сразу же чувствуется лесной аромат, какой-то дикий, ягодный; приходит и дымный запах костров. Я поворачиваюсь к незнакомцу и прямо и неподвижно смотрю на него, медленно начиная пятиться, словно я могу взглядом удержать его на месте, словно он - дикий зверь, а я - заблудилась, словно у меня есть эта власть.
Но у меня её нет. И он хватает меня за руку, смотрит лихорадочно и снова шепчет:
- Я с тобой!
Сомнение, тревога, непонимание - калейдоскоп чувств не прекращает своего движения, оттенки сменяют друг друга, накладываются, создают новые, неповторимые узоры. Но ясности они не приносят.
- Четыре.
И с новым ударом таинственная мозаика складывается по-другому, сияют новым светом её частички и я понимаю.
- Хорошо. Бежим!
Я хватаю его за руку и лицо незнакомца освещается счатсливой улыбкой.
Через арки и порталы, мимо статуй и мозаик, по длинным тёмным коридорам и бесконечным каменным лестницам, ловя лицами лунный свет через остатки окон, по шуршащим и шепчущим листьям мы бежим, и наши шаги теряются во тьме. Мне холодно - северный ветер играет с платьем, лентами, волосами; незнакомец держит мою руку крепко - и руке моей жарко. Мы бежим - встречающиеся на пути маски приседают в реверансах, кланяются и провожают нас ошеломлённым шёпотом.
Ещё один проход, и мы оказываемся на мосту. Идёт дождь, неистовый, яростно бьющий струями-хлыстами, и я слышу рёв.
- Дракон... - вырывается у меня. Мой спутник смотрит непонимающе.
- Дракон! Статуя ожила! Быстрее!
Камни мокрые, скользкие, и мост кажется таким длинным, невообразимо длинным. И туфли неудобные; незнакомец практически несёт меня, срывая на ходу сюртук и накидывая мне на плечи. Зачем?
- Пять.
Нас накрывает тень. Невольно замирая,задерживая дыхание, я откидываю голову вверх и вижу огромного каменного дракона, его широкие крылья, медленно проплывающие над нами, тяжёлые когти. Мы стоим, но лодыжки уже ломит от предвкушения движения, и, как только тень уходит, я кричу:
- Скорее!
- Нет! - слышу я его крик, но поздно. Хвост дракона с огромным шипом на конце вонзается в мостовую, я спотыкаюсь. Всё переворачивается, смешивается, меняется - я вижу небо, потом свои разодранные в кровь ладони, потом туфельку, медленно катящуюся к рукам оглушённого незнакомца. И - тьму. Огромный провал между теперь двумя частями обрушившегося моста. Расползающаяся ночь между нами.
- Беги! - я слышу. - Я догоню!
Догонишь ли?..
Я снимаю оставшуюся туфельку и зачем-то решаю оставить при себе. Ноги ломаются изнутри, я уже почти их не контролирую, почти не владею собой.
Почти.
Чего же я жду?
- Не волнуйся. - доносится шёпот. - Я правда догоню тебя. Неужели ты думаешь, что я так просто тебя отпущу?
Я улыбаюсь. Развязывается лента на запястье, звенит бубенчик. Поднимаю руку и отпускаю его, отдаю во власть ветра. Надеясь, что он прилетит к нему.
- Шесть.
...Ступени, ступени, ступени. Круговая лестница с каждым новым витком всё туже затягивает кольца, всё больше не хочет отпускать меня, и когда я почти падаю, обессиленная,на каменный пол, мне открывается выход на площадку.
Это что-то вроде огромного балкона, разрушенного, ветхого, но душа моя ликует.  Я пришла! Я здесь! Вот она - моя цель!
Моя цель?
Где я? Где он?
Зачем?..
Вокруг ночь и дождь, и тьма, и звёзды, и я уже ничего не понимаю и ничего не помню, горло сдавливают тиски рыданий, а голова опускается всё ниже и ниже.
- Семь.
И я вижу - перчатки на моих руках разорваны в клочья, бело-серыми перьями свисают с тонких запястий, и медленно, смешиваясь с кровью и дождём, маленькими чернильными каплями стекает с ладони моё имя. Пока едва различимое, но так мучительно уходящее.
Вот и всё.
Я стою под дождём, с моих острых плеч не спеша сползает сюртук. Слёзы льются, льётся дождь. Сверкают иногда зарницы, бесшумно бушует гроза - мне всё равно. Царапая лицо, я пытаюсь сорвать маску, но она не поддаётся.
- Давай же...Ну, давай! - шепчу я. Отпусти меня, дай мне волю, память, помоги вырваться из этого кошмара, верни его...
- Восемь.
- Нет! - кричу в исступление. Мне слышится чей-то ответный крик.
- Нет! - падаю на пол, срываю сюртук и поднимаю руку с туфелькой в вспышках света, словно оружие.
- Нет! - у туфельки острый железный каблук, не знаю зачем. Хотя теперь знаю. Я не забуду, знаки на моей руке ещё не утекли до конца, я одолею маску...
- Нет! - оно словно проступает изнутри, из-под кожи моей руки, когда я начинаю выводить имя острым каблуком, от локтя до ладони, буква за буквой...
- Девять.
Страшные рваные раны.
"И"."Н"."Г"."Р"."И"."Д".
До меня вновь начинает доходить смысл слов.
Ингрид. Так меня зовут.
Звеня серебряными колокольчиками, отражаясь от мрачных камней и переплетаясь со струями дождя, улетая с ветром, звучит мой смех. Ингрид! Я - Ингрид!
И я, Ингрид, победила.
- Десять.
Мой смех обрвается, когда наступает уже знакомая тень; дракон, распластавший свои каменные крылья, пролетает надо мной и с его шеи на открытую всем ветрам площадку соскальзывает мой незнакомец.
Он идёт ко мне гордо, высоко подняв голову, чёрные волосы треплют порывы, в одной руке туфелька, в другой - лента с бубенцом. Он улыбается, говорит:
- Моя леди...
...И падает. Сначала припадает на одно колено, всё ещё величественно и гордо, потом беспомощно заваливается на бок, смотрит умоляюще, словно хочет что-то сказать. Я вижу, что он ранен. Губы его раскрываются - я падаю на колени, прижимаю его к себе, кажется, даже начинаю трясти, рыдать. А он шепчет:
- Схватка с драконом оказалась тяжелее, чем я думал. Я победил его в вашу честь, миледи.
- Зачем?.. - кричу я.
Он лишь обессиленно пожимает плечами, сжимает в руке бубенчик и вдруг снова смотрит серьёзно:
- Я должен был догнать тебя. Так надо.
Мой кавалер тянется к туфельке, сжимает её, подталкивает ко мне. Слёзы падают на хрусталь, мои или непрекращающегося дождя, уже не различить.
Он хватает меня за руку и спрашивает, его сухие губы с трудом выговаривают слова:
- Но ты же помнишь своё имя? - я киваю, вызывая облегчённый вздох и шёпот. - Я тоже помню своё.
Молча помогаю ему  надеть мне туфельку, молча смотрю на эти бледные губы, на полузакрытые глаза в провалах маски, на мокрые, чернее-чёрного, с кипенно-белыми проблесками зарниц волосы. Смотрю и жду.
- Одиннадцать.
Мы молчим. Он тихо вздыхает. Слегка проподнимается, отстраняется, смотрит куда-то за неразличимый в этой вакханалии грозы горизонт, и помертвевшими губами произносит:
- Моя леди, подари мне поцелуй.
И смотрит отчаянно и безнадёжно, и бледнеет ещё больше, и ладони сжимаются в глупой попытке защитить кого-то: его, меня, нас?
Здесь только мы, безумцы, и дождь, и я склоняюсь к нему порывисто, приподнимаю ослабевшую голову - он, наверное, почти теряет сознание.
- Держись. - шепчу я и целую его.
...И откуда у него взялись силы обнять меня, откуда пришёл этот свет и огонь, этот взрыв грозы, этот полёт и эти глаза...
И я уже знаю, что делать: сильнее прижавшись к нему, я хватаю за край его маску, он - мою,рывком срываю её, и неожиданно легко бархат поддаётся и скользит по нашим скулам, измученым лицам, падает в неизвестность и растворяется во тьме...
- Двенадцать.-шепчет мой кавалер.Полночь - время снимать маски.
И всё поглощает свет.

*  *  *

Свет льётся с неба. Солнце сияет тихо и по-утреннему торжественно, сквозь зелёную, шелестящую листву покрывая моё лицо причудливыми теням. Капли дождя скатываются с верхушек деревьев, собираются на кончиках листьев, полные сияния, и кажется, будто это солнечный свет капает мне на лицо, маленький солнечный дождь освещает это утро.
Я слышу далёкие звуки: шум мегаполиса, рёв машин, сигнализации, но всё это не способно нарушить солнечно-лесную гармонию. Надо мной - утро, возле щеки - трава, перед глазами - незнакомец.
Он всматривается в моё лицо в поисках...узнавания? Склоняется ниже, слишком близко, потом, будто вспомнив что-то, останавливается, говорит:
- С тобой всё в порядке?
- Да, я заснула что-то. Мы знакомы?
Он подаёт мне руку, помогая встать, и я вижу шрамы, линии, идущие по внутренней стороне руки от локтя до ладони.
Непонимающе смотрю на него, в эти странно-знакомые серьёзные глаза, в отблески грозы, в проблески солнца.
Шрамы складываются в имя: "Киаран". Он улыбается.
- Ты?..
- Я же тебе говорил: неужели ты думаешь, что я так просто тебя отпущу?