И был в нём только один существенно мешающий мне изъян
Он делал всё как хотел, смотрел куда чувствовал и никогда никого не ждал
Так подолгу как требовало приличие и обстоятельства.
Его храму не хватало таинственного всевышнего
Сурового настоятеля
И что хуже всего перечисленного
Во мне ему виделись слабые проблески его собственной матери.
Уж не знаю что он вкладывал в это звание и понятие.
Мы с ним жили на побережье и среди городских машин
Вечерами любили море и ругались под звуки шин
когда их резиновые лохмотья лизали асфальтовый дождь.
И теперь он исчез. С меня слезло сто тысяч бежевых кож.
Я  имитирую крепкий сон и учусь контролировать дрожь.
Ну и что мне ответить  на это «как ты там без меня живешь?»
«ты кому-нибудь веришь? Кого-нибудь ждешь?»
Я  улыбаюсь натянуто, а язык извергает дежурную ложь.
Всё отлично как будто, только в сердце ситец и ровная брешь.
А еще я люблю эту грязную зиму. Когда воздух её особенно вязок и свеж.
И у нас все должно быть  взаимно.
Тогда мне казалось что вот он уйдет и  все сломается в одночасье
Прибавится  больше пунктов в черном списке моих несчастий
Что одиночество бездушнее и бессмертнее всех напастей
А все оказалось гораздо легче, могу поклясться.
Отчаяние осторожно сменяется ровным пульсом и шатким счастьем
Мир открыт как залитое солнцем окно и он кажется необъятным
Если делаешь шаг вперед можешь хвастаться новым стартом
Проводники тебе машут паспортом с неприкрытым смешком и азартом
Я хочу уехать туда куда так уверенно ткнулось пальцем в карте
К океанам из рыб в пространстве на землях  Раджива Ганди
Где ты будто бы независим но в составе лучистой банды
Улыбающихся и великих, что открыли в себе покой.
Может там все что не отболело Шива снимет своей рукой.