Мы встретились с ним в кафе под милым названием «Гнев сверчка», как он того и хотел. Заведение это оказалось небольшим и довольно уютным, в зале был притушен свет, негромко играла приятная медитативная музыка. Встретившись, мы пожали друг другу руки и поспешили занять свободный столик. Оба заказали по чашке кофе с коньяком, и я приготовился слушать его историю. Он, однако, не торопился мне ничего рассказывать, а вместо этого довольно смешно грел озябшие на осеннем уличном воздухе, пальцы, над своей дымящейся чашкой. Я деликатно кашлянул, стараясь намекнуть, на то, что пора бы ему и заговорить, и тут заметил, что он нервничает. Правая нога его, спрятавшись под столик, довольно ощутимо тряслась, а на лице то возникала, то вновь исчезала неуверенная полуулыбка. Пока я придумывал хорошую ободряющую фразу, которой мог бы его успокоить, он отхлебнул из своей чашки огромнейший глоток, молниеносно поставил ее на стол и быстро заговорил негромким хриплым голосом.
- Полагаю, вы бы хотели узнать, зачем я попросил нашего общего знакомого устроить нам эту встречу?
- Ну, он говорил мне, будто бы вы хотели поделиться со мной какой-то любопытной историей, - сказал я.
- Совершенно верно! Когда Ярослав рассказал мне о том, что знаком с неким начинающим писателем, ищущим для своих произведений интересные, нетривиальные сюжеты, я понял, что просто обязан поделиться с вами, а через вас, и со всем миром приключившейся со мной историей. Осознав это, я попросил его организовать нашу с вами встречу. Надеюсь, она поможет и вам написать стоящий рассказ, и мне как следует разобраться в своих чувствах.
- Тогда давайте приступим! – сказал я, взяв в руки блокнотик и ручку, гадая, не заметил ли он, как я поморщился при слове «начинающий», - вы с Ярославом весьма меня заинтриговали.
Мой собеседник сделал еще один великанский глоток из своей чашки, и чуть понизив голос начал рассказывать.
- Все началось с армии. С проклятого осеннего призыва. Я несколько затянул с поступлением в институт, и меня насильно отправили служить, даже не дав толком опомниться. Помню военкомат, мерзкие рожи военных врачей. Эти существа, я не могу называть их людьми, отправляли на службу всех подряд, - больных, истеричных, пацифистов, шизофреников. Им было наплевать на человека, их интересовало лишь то, что они должны были выполнить свой чертов план по сбору призывников. Объяснить что-либо этим проклятым докторишкам было попросту невозможно. Потом были прощания с родственниками и друзьями, путь к месту службы. Дуболомные физиономии солдат и офицеров. Казарма. Жизнь среди зверей, живущих инстинктами. Жизнь среди грубых мерзких скотов. Знакомство с одним единственным порядочным парнем Саней Котиковым. Он был интеллигент, чем-то внешне похож на вас, только волосы светлее, и взгляд более живой. Саня разительно отличался от всех этих ублюдков, с которыми меня поселили. Перед армией он учился на художника, превосходно знал живопись, литературу, музыку. К сожалению, у него был слишком хулиганистый характер, и его отчислили из университета за какой-то розыгрыш. Мы очень быстро нашли с ним общий язык и вскоре по настоящему подружились. Он научил меня, как противостоять серым армейским будням, как не впадать в отчаянье от необходимости совместного проживания со звероподобными существами. Мы постоянно болтали по душам, как только предоставлялась свободная минутка. Говорили с ним о девушках, музыке, религии. Время от времени он делился со мной своими знаниями по живописи и литературе. Но однажды случилась беда. Вместе с нами служил один безмозглый качок, – Сергей Всеведов, так вот он собрал банду из восьми таких же безмозглых качков, и с тех пор они постоянно измывались то над тем, то над другим солдатом. И как-то раз, когда Всеведов в очередной раз кого-то терзал, Сашка не выдержал и дал ему в морду. Закончилось это трагично. Вся многочисленная банда Всеведова, – набросилась на Сашку, повалила его на пол и начала жестоко избивать. Я и другие ребята, сидели ошеломленные, глядя на то, как армейские ботинки безжалостно бьют по живому телу. Я замер как парализованный. Во мне боролось желание вскочить и броситься Сашке на помощь, и липкое, подчиняющее себе чувство страха, требующее, чтобы я сидел не двигаясь. Я четко понимал, что стоит мне лишь шелохнуться, как меня тут же повалят на пол и начнут бить. Я почти уже ощущал, как Всеведовский тяжелый ботинок выбивает мне зубы. От этих мыслей у меня даже заболела щека. И вдруг я поймал Сашкин взгляд, - слабый, просящий о помощи. Я попытался встать, но ноги словно окаменев, не слушались.
Когда Всеведовцы отстали от него, он был уже мертв. На следующий день их всех увезли и осудили. У меня начались проблемы с психикой и меня комиссовали домой. С тех пор я несколько лет прибывал в состоянии жесточайшей депрессии. Каждую ночь меня мучили кошмарные сны об избиении Сашки. Каждую ночь, во сне, я видел его просящие о помощи глаза.
Я стал принимать успокоительное, начал ходить на иглоукалывание, пытался лечиться китайской энергетической гимнастикой, но ничего не помогало. Совесть безжалостно грызла мне душу за то, что я не бросился тогда своему другу на помощь.
- Но ведь в этом случае Всеведовцы наверняка бы вас убили, - прервал я на секунду рассказ своего нового знакомого.
Он быстрым глотком допил свой кофе.
- Возможно. Но вдруг нет? Вдруг они бы отступили? Вдруг своим примером я побудил бы на бунт и других солдат?
Я покачал головой: «- Очень высокая степень риска».
- Да… именно так я тогда и думал. Итак…совесть заставляла меня желать смерти, и не стану скрывать, что в ту пору я всерьез стал задумываться о самоубийстве. И наверняка покончил бы с собой, не произойди в моей жизни одно удивительное событие.
- О чем именно вы говорите? – спросил я, придвинувшись к нему немного поближе.
- Однажды вечером, я, будучи совершенно раздавлен чувством вины, возвращался из бара. Попытка заглушить боль алкоголем прошла неудачно, и я, с трудом держась на ногах, медленно ковылял домой. Было уже довольно темно и как мне сейчас вспоминается, весьма пасмурно. И вдруг я увидел, как четверо бритоголовых парней, лет двадцати- двадцати пяти, забавы ради напали на бездомную собаку. Подманив, они окружили ее, и один из этих мерзавцев со всей силы ударил бедную псину сапогом в живот. Это было ужасно! И все же… наверное, я бы прошел мимо, так, как парни выглядели полными отморозками, способными на что угодно, однако в этот момент стоящий неподалеку фонарь осветил собачью мордочку и…я увидел ее взгляд. На меня смотрели глаза Сашки Котикова. Верите вы или нет, но я узнал их сразу. Это были его глаза и тот самый взгляд, которым он просил меня о помощи. Нужно ли говорить, что в ту секунду все буквально-таки перевернулось у меня внутри, и я бросился к лежащей на земле собаке и накрыл ее собственным телом. Приняв меня за пьяного полудурка, отморозки несколько раз ощутимо приложились по мне тяжелыми армейскими ботинками, после чего все-таки ушли. Спустя какое-то время я встал, взял раненую собаку на руки и на шатающихся ногах понес к себе домой. Уже позже я узнал, что уличные мерзавцы все-таки сломали мне одно ребро и серьезно повредили печень. Но тогда я думал лишь о спасенной собаке. Я вызвал ветеринара, выслушал его рекомендации, и стал за ней ухаживать. Делал обезболивающие уколы, специальные перевязки, мыл и кормил ее.
- И как теперь ваша собака? – спросил я, допивая свой остывший уже кофе.
- Поправилась. Живет теперь у меня. Но самое главное…с тех пор, как я ее выходил, меня перестали мучить кошмарные сны о Сашке. И я никак не могу понять хорошо это или плохо? Имею ли я право на такое избавление? Может быть, вы дадите мне ответ на этот вопрос?
И только в этот момент я осознал, что ручка моя лежит на столе, а я давно уже ничего не записываю. Я открыл было рот, чтобы сказать своему собеседнику что-нибудь утешительное, но ни одного звука так и не сорвалось с моих губ. Я не знал, что ему ответить. Единственное в чем я был абсолютно уверен, так это в том, что рассказ о собаке непременно должен быть мною написан.