Ничто – есть всё

1

Мне трудно говорить. В горле пустыня. В голове звон тысяч колоколов. В запястье вгрызся браслет наручников.
Он дал мне время исповедаться. Чёрт! Кто он такой? Бог? Ровно до двенадцати. Да, он сказал, что ровно до двенадцати – у меня есть время исповедаться… *пауза* Как хочется пить. У меня нет сил кричать. Нет сил умолять. Тело покрыто ранами побоев. Но душа моя невредима. Он не сможет её повредить. Не сможет! Ха-ха! *нервный смех* Я устал. Господи, как я устал… *долгая пауза* Дубовые часы беспристрастно отсекают мои последние минуты. Кажется, секундная стрелка бежит всё быстрее. Скоро она раскрутится как пропеллер кукурузника и меня сдует. Навсегда сдует… *пауза* Я ведь не сделал никому ничего плохого! Никому! Слышишь?! Зачем ты меня держишь здесь?! Зачем? *рыдания* У меня есть дочь. Ей всего лишь десять. Жена умерла, когда ей было семь… Кто позаботится о маленькой девочке? Кто? Я тебя спрашиваю! Молчишь? Стоишь под дверью и выжидаешь своего часа? Уже наточил свой топор или чем ты меня резать надумал?! А может, просто забьёшь меня своей резиновой дубинкой? Как животное… Чёрт, как животное мать твою! Ах-ха-ха! *нервный смех* Однажды я украл батон. Мне было двенадцать. Мать лежала в больнице. Отец уже тогда начал спиваться. Я хотел есть. Я стащил тот проклятый батон с прилавка хлебной лавки. На рынке было людно. Продавщица подняла шум. Меня тут же поймали и сильно избили. С того дня у меня под глазом шрам. Чей-то сапог… Я успел откусить лишь маленький кусочек… Еле дополз домой. Отец спросил, что случилось. Я не стал врать. Тогда он избил меня ещё… *пауза* Тебе нравится это слушать? Вывернуть душу наизнанку? Пожалуйста! Как-то мне пришлось мыть полы после занятий в кабинете химии. Я был в десятом классе. Никого в помещении не было. Я открыл сумочку учительницы и вытянул из неё десять рублей. Чёртовы десять рублей! Мне нужны были новые кеды! Отец тратил всё на водку, что оставалось – на лекарства матери. Учительница зашла, когда я застёгивал её сумочку… *тяжёлый вздох* Покойной жене я изменил лишь раз… Мы тогда поругались из-за моей мизерной зарплаты… Я оставил её крики за дверью. Пошёл в ближайший бар. Такое случалось каждый раз, когда мы ссорились. То есть – почти каждый вечер… Напился сильней обычного. Отключился. Проснулся в незнакомой квартире. Рядом лежала женщина. До сих пор не знаю, переспал ли я с ней или просто заснул. Не разбудив её, сполз с кровати. Моя одежда была аккуратно сложена на газетном столике – её работа. Оделся и вышел в коридор. Знакомый гардероб с перекошенным зеркалом. Это был коридор нашей соседки этажом выше. Я как-то заходил к ней одолжить сахара. Жена видела в глазок как мы поднимались по лестнице. С тех пор наши кровати пришлось раздвинуть… И никогда больше не сдвигать… Она уже тогда была больна раком… Даже после смерти, я не осмеливался притронутся к её кровати…  *рыдания* Ты это хотел слышать? Какое же ты подлое ничтожество! Шизофреник!

2

Чейсон лежал на полу. С потолка несорванной сливой свисал светильник. Чейсон уже пятый час непрерывно смотрел на него. От жёлтого, неживого света голова раскалывалась как грецкий орех от молотка. Но всё же, он продолжал смотреть…
Что есть жизнь, – размышлял Чейсон, – поношенный фрак социума, превратившийся в лохмотья веков? Эгоцентрическое недопонимание сомнамбулических истин? Призрачная картинка, по-разному отражённая в уникальных мозгах человека? Абстрагированное вещество, заливающее наши органы восприятия ненужной информацией? Есть ли нужда поглощать эти образы, звуки, прикосновения? В чём состоит их смысл? В чём состою я? Какую роль играет физическое тело в шахматной партии восприятий? Подпорки для фигур? Чушь! Уберите доску, а ладья останется ладьёй, пешка – пешкой… Это основополагающее звено есть ничто! Оно не нужно, оно притворно. Пустая оболочка, которую испокон веков пытались залить смыслом великие философы, навсегда останется лишь мыльным пузырём. Стоит ткнуть его иголкой – и ничего не останется. Даже мокрого пятна. Ведь пятна бывают тогда, когда органы восприятия способны их уловить. А если избавиться от восприятия – автоматически избавляешься от пятен. От всего физического. От всего вообще. Разве есть смысл пребывания в мыльном пузыре в попытках предать себе способность заполнить его пространство, когда, по большому счёту, ты – и есть та пустота. И ничто не изменит этих неписанных истин. Ибо ничто – есть всё.
На этой мысли мозг Чейсона остановился. Ничто – есть всё. Ничто – есть всё. Всё – есть ничто. Всё вытекает из ничего, так же как ничто вытекает из всего… Чтобы стать всем, нужно сделаться ничем… Нужно выпить мышьяк…
Идея выпить мышьяк осветила голову Чейсона как молния освещает беззвёздную ночь. Всё верно! Как же он раньше не догадался! Нужно лопнуть мыльный пузырь и высвободить ничто во всё. И иголкой послужит стаканчик разбавленного в водке мышьяка!
Не потеряв больше и секунды на размышления, Чейсон приготовил напиток и залпом выпил. Противный привкус освобождения. Внутри жгло. Тело лихорадило. Глаза заволакивала колючая тьма…

3

Был субботний вечер. Как и всегда, Питер оставил дочку с сиделкой, а сам отправился в бар. Попил пива с друзьями и навеселе пошёл домой.
Но вернуться домой в тот вечер ему так и не удалось…
В одном из слабоосвещённых переулков на него напал человек в чёрной маске. Это всё что успел запомнить Питер прежде, чем потерял сознание от сильного удара.
Очнулся он в тесном помещении. Рука была пристёгнута наручниками к ржавой батарее. Висящая на проводе лампочка заливала комнату блекло-жёлтым светом. В дырах отколовшейся штукатурки краснели кирпичи. К стене прислонилась массивная дубовая колонна маятниковых часов. «Тик-так, тик-так, – говорили они, насмешливо глядя на Питера всеми двенадцатью глазами цифр…»
Скрипнула дверь, и в комнату вошёл человек. Лицо его скрывала чёрная маска.
- Что происходит?! – только и успел выкрикнуть Питер прежде, чем резиновая дубинка расквасила его нос.
- Твоя жизнь – лишь иллюзия, – заговорил незнакомец, – мираж, мыльный пузырь, который следует лопнуть. Все люди – лишь пузыри…
- Я… – попытался сказать пленник и свалился от удара в ключицу.
- Бренность нашего существования лишь мишура. На самом деле ничто – есть всё. А всё – это ничто… Чтобы сделать существование всем нужно предать его исчезновению.
- Больной ты псих! – не выдержал Питер. Дубинка с невыносимой болью прикоснулась к его колену, плечу, шее.
- Понимаешь, – всё тем же спокойным, взвешенным тоном продолжал человек в маске, – у меня было великое прозрение. Я принял яд, чтобы разорвать мыльную оболочку. Но всё не хочет, чтобы я стал ничем. Я чуть было не прикоснулся к нему, но оно не отдалось мне. Увидев его лик, я ощутил его желание: оно хочет порядка, оно хочет умиротворения… И я понял: я избранный. На мне лежит непомерная ноша выполнять его волю. Я есть умиротворение. Я есть то шило, которое должно пробивать мыльные пузыри!
- Психопат… – еле выдавил из себя Питер.
Чейсон обрушил на него шквал ударов резиновой дубинки.
Питер лежал на полу. От обморока его отделяла лишь ненависть к мучителю.
- Нельзя засорять великое всё низменным ничем… Ровно в двенадцать я пробью твой мыльный пузырь… У тебя есть ещё время очистить своё ничто… Смой свои злодеяния… Исповедайся…

4

Чейсон отворил дверь.
- Ты это хотел слышать? – спросил раскрасневшийся Питер. – Какое же ты подлое ничтожество! Шизофреник!
- Ровно двенадцать… – сказал Чейсон и снял маску.
- Да ты ведь урод, – ужаснулся Питер.
- Всё обняло меня огненными объятьями в детстве. Я думал эти ожоги – проклятье. На самом деле – необходимый шаг на пути к моему предназначению. Сейчас я это понимаю. Поздно. Но время есть...
- Ты подлый урод! Психопат! Отпусти меня! Прекрати этот цирк! Это ведь абсурдно! До кошмара нелепо! Отпусти меня! Я никому не скажу!
- Нелепо лишь наше существование… – с этими словами Чейсон достал предмет. Две кольцеобразные рукояти, соединённые металлической нитью.
«Удавка, – с ужасом подумал Питер.»
- Стой, подожди, прошу! – взмолился Питер.
- Я давал тебе время исповеди.
- Нет, стой, это не то. Нет! Это нужно для всего. Поверь! Да поверь мне, чёрт тебя дери!
- Для всего?
- Да, для всего.
- И что же?
- Ты ведь его избранник, так?
- Избранник? Нет. Я есть его воля.
- Я имел ввиду это. Ты ведь пил мышьяк, горел в огне – и всё тебе нипочём!
- И что?
- Как что? Ты ведь ему нужен. Следовательно, всё не встретится с тобой, пока ты не выполнишь его волю.
- Это так. Я есть его воля. Всё есть ничто. Я есть ничто всего.
- Тогда зачем ты приковал меня к батарее наручниками? Я не смогу причинить тебе вреда, ведь ты защищён всем.
- Что ты хочешь сказать?
- А вдруг, ты не воля всего? Что тогда? Как ты можешь быть в этом уверен, если боишься какого-то мыльного пузыря?
- Я его воля! Я шило, которое пробьёт тебя!
Чейсон бросил Питеру ключ от наручников.
- Это ничего не изменит, – сказал он и сжал рукояти удавки.
В узкую замочную скважину было трудно попасть – тряслись руки. Но когда это удалось… Ненависть и страх смерти – вот два слившиеся воедино чувства, овладевшие сознанием пленника в тот момент!

*****

Питера разбудило громкое тиканье маятниковых часов…

Рыжков Александр
Октябрь, 2007 год

Отредактировано Рыжков Александр (2010-01-02 23:11:16)