Старая трехцветная  кошка по имени Пиратка сидела на заборе и вспоминала свою нелегкую и романтическую кошачью жизнь.
- Да уж, много я прожила на этом свете. Была пушистым пухленьким котенком, стройной и грациозной кошечкой… О, как за мной увивались все здешние и нездешние коты!!!
- Ладно врать-то.- Отозвался плешивый и весь в репейниках  блудливый одноухий Пес.
- Что? Кто врет, кто? Ты чего, плешивый, тут барским кошкам настроение портишь?! Да я в таких домах жила, что ты даже не знаешь об их существовании!
Одноухий, припав на передние лапы, задними стал вырывать земляной дерн – куски земли полетели в разные стороны.
- Это кто плешивый, ты, кошка дранная?! Ты кого сейчас назвала плешивым?!
Пиратка, вылизывая лениво шерстку, отвлеклась на мгновение.
- Тебя, шелудивый, тебя. И что? Может, влезешь ко мне на забор?
Пес злобно залаял.
- Вот так. И нечего тут на меня слюной брызгать. Ишь, разошелся! Ты откуда вообще тут взялся, чтоб судить о моей жизни?
- Жизни…- Передразнил ее Пес. – С помойки не вылезаешь – жизни…
- Это ты с помойки не вылезаешь! А меня хозяин погулять выпустил. Ух, выродок одноухий! Вот скажу крыске-Лариске, чтоб и второе ухо тебе отгрызла.
- Что?! Какая еще крыса? Я ухо в собачьих боях потерял!
- Знаю я ваши собачьи бои, - отмахнулась лапой Пиратка. – Ходите тут, склочничаете, чтоб побольше косточку с мусорки умыкнуть…
- Какая косточка? Ты вообще страх потеряла?! У нас честные собачьи бои!
- Проваливай отсель! Псина паршивая. Ходишь тут, ямы роешь, жить мешаешь!
- А я и пойду. Пойду, у нас сходка в шесть. А ты ходи да по сторонам оглядывайся…
- Не грозись – не страшно. Вот перецарапаю морду, и вообще нюх на кости потеряешь, - лениво произнесла Пиратка, выгнув на заборе спину. – Вали, пока я добрая.
- Ну, погоди у меня. Попадешься ты мне – не обрадуешься.
- Ага, - промурлыкала кошка. – Это не я уже попалась?
Пес сердито поплелся в сторону старого парадного, где стояло еще несколько бродячих собак.
- И что ж это, я вас спрашиваю, твориться? Из-за этих проклятых бродячих псов уже и на улицу выйти нельзя порядочной кошке! С ума сойти можно.
- Пиратка, да не смотри ты на него. Что с Пса возьмешь?
- Вот ведь, и так жизнь поизголялась, как могла, так и этот еще. Всю жизнь была Маркизой, Киской, а на старости вот Пираткой стала! И все из-за своей доверчивости, между прочим!
- Почему из-за доверчивости? – спросил сидящий на земле черный Котенок.
- Да потому что! Жила я в богатой, очень известной семье. Купалась, как сыр в масле. Подросла.  Хозяйка мне и шампуни всякие  кошачьи покупала, и кушанья разные.
- Шампуни – это что? – Опять перебил Котенок.
- Да как тебе объяснить? Вот тебя когда-нибудь купали?
- Может, и купали, почем я знаю. Это как?
- Вот наливают в ванную теплую воду…
- Ванная – это что? – Опять спросил Котенок.
- Вот! А этот болван мне рассказывает про помойку. Кто еще с помойки.
Пиратка  немного подумала.
- Вот ты в лужу падал когда-нибудь?
- Ну, падал.
- Так вот. Вода в луже грязная и холодная, а в ванной – это такая большущая длинная миска – чистая и теплая. Так вот, меня мыли всегда в такой воде со специальным кошачьим шампунем, который не щиплет глазки и хорошо пахнет. Кормили и печеночкой, и мясом с овощами.
Сидящий внизу кот по кличке Чумовой нервно сглотнул:
- Везет же некоторым!
- Везет да не долго. Пришла еще одна весна и из-за такого шалопая, как ты меня продали другим хозяевам. А все по доброте моей кошачьей. Пригласила в дом кота дворового. А он, паразит невоспитанный, мало того, что стащил со стола хозяйскую рыбу, так еще и на кровати хозяйской решил поесть… Что тогда было!!! И вспоминать не хочется. А главное, что на меня саму-то нашло? Такого бродягу в дом пригласить! И где только мои глаза были?
Пиратка тяжело вздохнула.
- Воспользовался, вредитель, моей добротой, постель хозяину замарал. И как только хозяйка не просила своего мужа, как только не отстаивала меня, горемычную – а он таки продал! Ничего не могу сказать, вторые хозяева тоже были ко мне добры, кормили – поили. Правда, уже не так шикарно, как первые.
Пиратка опять тяжело вздохнула.
- И что? Чего ж тут не прижилась? – Спросил Чумовой.
- А потому и не прижилась, что все вы, мужики – сволочи! Пить мой хозяин начал! Како горе моей хозяйке!
Пиратка пригорюнилась. Женская солидарность поглотила ее с головой.
- А дальше, Пиратка?- спросили застывшие в ожидании слушатели.
- А что дальше? – Еще тяжелее вздохнула старая кошка. – В один прекрасный день пришел он домой пьяный и начал хозяйку бить. А она даже не обороняется. Жаль мне ее стало. Я возьми да укуси его за лодыжку. Что тут началось… Думала, он меня просто раздавит. Хозяйка меня в охапку и на улицу.
- Бедная женщина, - и себе вздохнула кошка Маруська с соседнего подоконника.
- Бедная, - согласилась Пиратка. – Где мы с хозяйкой только не жили: и у матери ее, и у подруг. Мать ее как-то не выдержала и говорит: « Отдай кошку в хорошие руки. Сама мытаришся, и животное за собой таскаешь».
- И что?-  Спросил Котенок.
- И ничего. Проплакала она надо мной два дня, бедная и снесла своей знакомой.
- Это к твоим нонешним хозяивам?
- Не-а. К предыдущим.
- А у этих чего? – встрял в разговор Чалый.
- А у этих тоже было «хорошо». Детей у них не было, вот меня и взяли вместо ребенка.
- Так любили, наверное, вместо ребенка. – Отозвалась Маруська.
- Ага. И лупили вместо оного. Правда, они это называли воспитанием. Не там села, не то съела - тапочком . Это у них мне и дали кличку такую мерзкую. Может, им Бог детей- то и не дал за их душу маленькую. Ни тебе по шорсточке погладить, ни за ушком почесать. Два года я еще и у них  промучилась. А потом зашел к ним как-то одинокий друг, понравилась я ему. Как пристал он к ним: « Продайте!». Думаю, все. Этот точно на котлеты пустит. Ан, нет. Оказывается, пожалел меня. Вот теперь живу у него. Правда, бедствует мужик. Да и много ли инженером-то заработаешь? Но хоть не дерется и любит меня.
- А про любовь где, Пиратка?
- Какую любовь? Про вас, котов, что ли?  Да что вы в любви понимаете?! Вам бы март пережить да и только! Котят вот настругать бездомных, а кошке с ними, сопливыми, возись. А потом эти же котята станут тебя посильнее, так и к миске тебя же и не подпустят, не вспомнят, что ты – мать. Вот и вся любовь.
- Так ты ж сама говорила – стаями ходили, - изумилась Маруська.
- Ходили и что? Где они все? Вот твой Серафим, где он?
- Ну, скажешь тоже. Серафим – он  голубых кровей. Он кот ученый.
- Ученый! – передразнил ее Чалый. – Что в нем ученого?
- Ты чего на него взъелся?- разозлилась Маруська.
- А что ты с ним носишься? Чем он лучше остальных?
- Ну, за тебя лучше – уж точно! Ты посмотри, какая шерсть на нем, галстучек белый, белые носочки… - Маруська закатила под лоб глаза.
Чалый сплюнул на землю.
- Вот я его хоть раз во дворе встречу – только галстук от него да носочки и останутся.
- Вот на это вы способны – шерсть друг другу выдрать! – Отозвалась Пиратка. – Так бы тебе сейчас в морду и вцепилась, по - другому ведь не понимаешь. Нравится тебе Маруська, вот ты и бесишься. А толку от этого? Как пойдут котята, так вас и не найти. Разве, что этими котятами полакомиться…
- Точно! – поддакнула Маруська. – А Серафим, он совсем другой.
- Молчи со своим Серафимом. Можно подумать, он твоих котят грудью кормит. – И ей выдала орден Пиратка.
- Не кормит, - вздохнула Маруська. – Зато от него котята такие красивые, хозяйка их всегда продает без проблем.
- Вот и вся радость от твоего Серафима.
Маруська опустила красивую головку.
- Красивая ты, Маруська, а глупая, как пробка. – Вздохнула Пиратка.
- Правда, Марусь, ты красивая! Не расстраивайся. – Подошел поближе к окну Чалый.
- Да я не расстраиваюсь.- Ответила Маруська.
- Если Серафим тебя обидит, мы ему тут накостыряем, только скажи.
- Не надо, Чалый. Люблю я его.
- Вот. Вот из-за таких, как ты люди и говорят – влюбилась, как кошка.
В окно третьего этажа высунулась пьяная рожа Никифора.
-Чего разорались на ночь глядячи?! Ану, брысь!
И Никифор вылил на головы многострадальных котов огромную кружку холодной воды.
- Мя-у-у! – Раздалось во дворе.
И коты бросились в разные стороны сушить мокрые от воды шубы.
- Вот вам и ванная, - проворчала старая Пиратка.